– Это настоящее имя – Вася?
На мгновение Херувим прикрывает глаза и хмыкает. Когда снова открывает, в них столько презрения, что Алесь невольно втягивает голову в плечи – таким ничтожным ощущает себя! Но оказывается: презрение не к нему.
– Баба – не человек, баба – насекомое. А раз уж используешь её, пусть на этот период походит в мужиках.
Алесь попятился из кабинета. Херувим засмеялся. И его дребезжащий смех привёл в себя и остановил Алеся.
Стоп. Хватит. Выпрямиться, расправить плечи. Ну же…
И Алесь откинул голову и заставил себя смотреть в смеющиеся глаза Херувима.
– Что же ты пришёл работать в компанию бабы, ась?
Мгновение ещё остывал след смеха, но вот пухлые губы сомкнулись, зрачки сузились, Херувим показал Алесю на дверь: иди прочь!
Алесь попятился на негнущихся ногах. Дверь захлопнулась, а он всё стоял. Что-то сейчас произошло. Обычному анализу не поддаётся.
Херувим считает Варвару по характеру мужиком, или не по своей воле пришёл в эту компанию, а кто-то поставил его, чтобы он сыграл здесь свою роль? Какую? Зловещий холод распирает нутро: какая тайна тут? Похоже, не Варвара, Херувим – хозяин компании, только Варвара этого не знает. Чья он рука? Может, того «фраера», что помог Варваре создать компанию и кому она, похоже, доверяет? И почему так запугана секретарша Вася? Какую власть над ней имеет Херувим?
– Жду тебя пятнадцать минут!
Алесь вздрогнул. Он уже в своём кабинете. И Варвара сидит сбоку от его стола с раскрытой тетрадью.
К сегодняшнему дню он задал ей сочинение «“Тройка” в “Мёртвых душах” Гоголя». С темами у него прореха. Косноязычие дилетанта. И с методикой – тоже. Принцип работы Алесь избрал простой. Спросил у Варвары, что помнит она из программы школы. Оказалось, довольно много. Тут и «Муму» Тургенева, и рассказы Чехова, и «Евгений Онегин», и «Мёртвые души». Вот и начал с того, что она помнит. Просит ещё раз прочитать и написать сочинение.
Темы выуживает из своей памяти: какие задавали ему.
Не владычица морская, как называл он Варвару до сегодняшнего дня, школьница притулилась у его стола.
– Первый урок – литература. Пожалуйста, – говорит Варвара. – Читай стихи.
Из суженных зрачков Херувима сейчас прогремит выстрел.
– Тебя стихам научила Лиза?
Он вздрогнул. И в ту же минуту – избавлением от Херувима – голос Лизы:
Земля начинала молебен
Тому, кто блистал и царил,
Но был он мне чужд и враждебен
В дыхании этих кадил.
У ног ледяного Казбека,
Справляя людские дела,
Живая душа человека
Страдала, дышала, жила…
Он повторяет за Лизой строчки Заболоцкого, как ребёнок за матерью повторяет первые слова. И смотрит в Лизино лицо и очищается от ощущений неполноценности и лжи.
В моей руке такое чудо —
Твоя рука…
– говорит он Лизе словами Фета.
И тут же их с Лизой любимый Пастернак:
Я не держу. Иди, благотвори.
Ступай к другим. Уже написан Вертер,
А в наши дни и воздух пахнет смертью:
Открыть окно, что жилы отворить…
– Стоп! Хватит!
Алесь мотает головой, как конь, которого хлещут по морде.
– Ты о чём это? – возбуждается Варвара. – Что ты узнал? Почему «смертью», почему кровь пустили?
Варвара не школьница. Варвара понимает то, что вырвалось из него предчувствием. И он – без передышки, без воздуха повторяет за Лизой, успокаивая Варвару:
Опасны пропасти морские.
Но знает кормчий ваш седой,
Что ходят по морю святые
И носят звёзды над водой. [4]
Читай, Лиза, ещё! Не замолкай! Спаси от Херувима!
А его трясёт за плечи Варвара:
– Выйди из своего столбняка! Говори немедленно, что ты узнал, что понял, почему ты в такой панике?
Слоёный пирог – его день. Край – кромка перед пропастью. И переход с одного края на другой! Для этого нужен мост, который не рухнет под тобой.
– Кто такой твой Фраер? Я хочу познакомиться с ним.
Варвара выпускает его плечи и ошарашенно смотрит на него.
– Зачем?
На этот вопрос он ответить не может. Херувим – человек Фраера или здесь вопреки Фраеру – сокрушить Варвару? Варвара говорила: Фраер для неё создал этот бизнес. Но тогда кто поставил рядом с Варварой Херувима? Интуиция не срабатывает. Алесь хочет увидеть мифического уголовника своими глазами и понять…
– Зачем тебе Фраер? – повторяет свой вопрос Варвара и вдруг тихо говорит: – Он был первым моим… – и молчит, глядя беспомощно в окно.
Теперь Алесь во все глаза смотрит на Варвару.
– Ты… ты… ты – рентген, что ли? Хочешь сказать: или Фраер мог меня предать, или… чтобы я не доверяла… – Она покосилась в сторону бухгалтерии. – Ты хочешь…
– Я ничего не хочу! – закричал он. – Я ничего тебе не говорил, это ты играешь в рентген. Это ты лезешь в подтексты и оккультные процессы. Хватит. Читай сочинение. Будем разбираться. Не предавал тебя твой Фраер. Думаю, и для него, и для тебя первая любовь…
– Замолчи! – Варвара отступала от него медленно и, лишь когда села на своё место, опустила на колени руки, поднятые в мольбе. – ««Тройка» – единственное живое в «Мёртвых душах» – о чувствах человека, остальное – об уродах», – громко, перекрикивая их молчание, начала читать Варвара своё сочинение.
2
Когда Лиза открыла глаза, Гоги неловко сидел на стуле около кровати, а на его ногах лежал Гриф. Гоги, видно, спал, но почувствовал её взгляд и открыл глаза. И Гриф смотрит на неё. В окне – солнце.
Нарочно устроила спальню в этой комнате – чтобы встречаться с солнцем, как только оно встаёт. Сегодня оно зимнее, бледное, словно замороженное, но это – солнце!
– Выспалась? – спросил Гоги.
Попыталась приподняться, не смогла оторвать голову от подушки.
– Вы всю ночь так и сидите? – спросила растерянно. – Совсем не спали. – И вдруг сморщилась от жалости к нему и чувства вины перед ним – выпустила все шипы, а он заботится о ней. Преодолевая боль в голове, стала оправдываться: – Простите, что ушла из театра. Простите, что вкрутила вас во всё это… Я всегда вас боялась: заорёте на меня, что не так иду, не так говорю, не так смотрю…
Он прервал её:
– Я не орал. На всех орал, на тебя не орал. Тебя это не удивляло?
– Удивляло. Вчера меня избили, отняли пальто с шапкой. И, когда я лежала, замерзая, на снегу и снег засыпал меня, я вдруг услышала ваше «Пью за тебя». Зачем вы мучили меня столько лет? Вы убили мою веру в себя. Человеку надо вовремя говорить, что он чего-то стоит! – Вместо оправдания получается обвинение, и Лиза меняет тон: – Мне так хотелось прожить много разных жизней!