Вика подозревала, что Ариадна Васильевна не смывает косметику даже на ночь – во всяком случае, сонно сталкиваясь с ней в темноте в дверях уборной, она заставала престарелую танцовщицу при полном макияже. Впрочем, ей не приходилось слишком часто пересекаться с хозяйкой – Вика постоянно пропадала то на вступительных испытаниях, то на работе (устроилась курьером на полставки). Старуха внушала ей смутный страх, смешанный с благоговением. Однако, если Ариадна Васильевна с утра заставала девушку дома, то нередко предлагала выпить с ней кофе и перекинуться парой слов светской беседы. За этими совместными кофепитиями Вика и узнала постепенно хозяйкину биографию.
В балетную студию маленькую Ариадну определили в четыре года. Это была мечта её матери, неудавшейся танцовщицы. Когда девочка повзрослела, то успешно поступила в хореографическое училище – при конкуренции в тридцать пять человек на место! Поступила не потому, что мечтала о карьере балерины, – просто не хотела огорчать мамочку, у которой были большие амбиции и слабое, больное сердце. Балет же юная Ариадна возненавидела.
– Я не понимала, за что мне вся эта боль, этот ужас… – рассказывала старуха, втягивая дым через свой мундштук. – Ноги в синяках и кровавых мозолях, всё тело постоянно болит, вечно хочется есть, педагоги кричат и даже бьют… Мне училище казалось адом. Да это и был ад. – Она невесело усмехнулась. – Во время растяжек приходилось терпеть такую боль, что мы все визжали, кусались и царапались. Впрочем, слёзы в балетных училищах никого не трогают, к ним привыкли. Не можешь – пошла вон. «Вон» – самое страшное, что только могло со мной случиться, я боялась этого как огня, ведь мама не перенесла бы моей неудачи… Смешно и грустно, но ведь она так и не увидела меня на сцене. Умерла за пару недель до моего дебютного спектакля. Сначала я думала, что теперь с чистой совестью брошу балет, но… оказалось, что было уже поздно. Меня засосало по самую маковку. Я не представляла себе другой жизни.
Ариадна Васильевна рассказала Вике о том, что после пятого класса в училище обычно начиналась великая чистка – отсеивали юных балерин без сожалений. В программу впервые вводили дуэтный танец, а мальчики не могли поднимать на руки «жирных свиноматок», как выражалась одна из педагогинь. Все дико боялись контрольных взвешиваний и худели изо всех сил. Многие девчонки доводили себя до полного истощения, вызывая рвоту после каждого приёма пищи. А уж половое созревание вообще знаменовалось трагедией для каждой второй ученицы – наливалась грудь, тяжелела попа…
– У нас была одна студентка, Анюта Васнецова, – вспоминала старая балерина. – Ух, как же мы её все ненавидели!.. Ей повезло от природы, она могла есть сколько угодно и не поправляться ни на грамм. О, как она нас раздражала, когда съедала в столовой полный обед из трёх блюд, а затем ещё – нагло, на глазах у всех – прикупала в буфете пирожное, в то время как большинство из нас сидело на томатном соке, чёрном хлебе или кефире! Мы пакостили ей исподтишка, по мелочи: то подмешивали соли в чай, то высыпали на её постель крошки от зачерствевшего хлеба, и она потом всю ночь ворочалась и ругалась… К счастью для Анюты, в неё влюбился сын одного из членов Политбюро. Она моментально выскочила замуж и упорхнула из театра. Зажила райской жизнью, как птица в золотой клетке… Даже приезжала на наши спектакли – всегда сидела в ложе, в мехах и драгоценностях, со своими куклоподобными детьми, просто картинка из журнала. Обеспеченная, довольная жизнью. Счастливая…
– А мне кажется, – осторожно высказалась однажды Вика, – что она вам завидовала… Вы верно заметили, она была как птица в золотой клетке. Ну что дало ей замужество? Богатство, да и только… А тут вы. Порхаете над сценой, как сказочные невесомые феи… Вам аплодирует зал… Вами восхищаются, несут цветы…
– Главное богатство для любой нормальной, подчёркиваю – нормальной женщины, – отчеканила Ариадна Васильевна, – это семья. Муж и дети. А что оставалось в активе у нас после того, как стихали аплодисменты? Изуродованные ноги – летом даже босоножки обуть невозможно, чтобы людей не распугать; испорченное навеки здоровье и одиночество. Вот такова плата за успех… К моменту выпуска из училища у большинства из наших девочек прекратились месячные. Диагноз «бесплодие» – один из самых частых в балетной среде, деточка… Плюс остеопороз, атеросклероз и прочие прелести. Ну, вот я… Танцевала на сцене Большого театра. Потом много лет преподавала в Государственной академии хореографии. И что? Что в сухом остатке?..
– Ну, нет уж, – твёрдо сказала Вика, думая о своём. – Если мне всё-таки суждено стать актрисой, то я никогда не стану выходить замуж и рожать детей. Буду занята карьерой, и только карьерой!
– Вичка! – возбуждённо заговорил Фунтик в трубку. – Ты где сейчас и куда направляешься?
– На Арбате, – отозвалась та задушенным голосом, чтобы не выдать своих слёз. – Собираюсь ехать домой. А что?
– Во ВГИКе сегодня последний день предварительного прослушивания! – выпалил приятель. – Туры ещё не начались, приезжай быстрей, ты успеваешь!
– ВГИК?.. – Вику никогда особо не волновал этот институт, поскольку её больше привлекал театр, чем кино. – Нет, дружище, прости, но это не моё.
– А что ты теряешь? – привёл он железный аргумент.
Вика вздохнула.
– Фунтик, у меня сил практически не осталось. Настроя тоже никакого. Я дико устала и очень хочу есть, а денег – ноль, даже на какой-нибудь паршивый пирожок с капустой не наскребу…
– Да куплю я тебе пирожок, – завопил он, чувствуя, что она вот-вот «соскочит». – Дуй скорее на прослушку, я жду!
– Посмотрим, – уклончиво отозвалась Вика и нажала на кнопку отбоя. Ей не хотелось спорить, но мысль о том, что опять придётся куда-то тащиться, зачем-то нервничать, доставляла только раздражение. Ни в какой ВГИК ни на какое прослушивание она, конечно же, не собиралась. Хватит с неё этой московской суеты, погостевала – и будет…
Телефон в руке завибрировал, принимая новую смс-ку. Вероятно, Фунтик шлёт ей вдогонку заклинания приехать, устало предположила Вика. Однако это было сообщение от Антона. Вика несколько раз перечитала короткий текст, прежде чем до неё дошёл смысл написанного.
«Извини, Викуль. Ты классная, но я встретил другую девушку. Давай останемся друзьями. P.S. Мне очень жаль, что ты не поступила. Правда».
Это гнусное предательство, и – главное – то, что Антон так трусливо известил её в смс, не удосужившись даже позвонить, а не то что дождаться её возвращения, настолько ошеломило Вику, что несколько секунд она просто молча глотала ртом воздух. Это было подло, подло! Правду говорят: с глаз долой – из сердца вон… «Останемся друзьями…» Каков лицемер! Вика совсем уже было собралась перезвонить и высказать всё, что о нём думает, но вдруг сообразила, что Антон едва ли ответит. Он ведь и до этого сбрасывал её звонки, избегая объяснений… Только сейчас ей стал понятен его странноватый тон в последних разговорах. А теперь, чего доброго, ещё и в чёрный список её номер занесёт, чтобы она его больше не беспокоила и не мешала наслаждаться личным счастьем.
«Ну, погоди! – мысленно пригрозила ему Вика. – Вернусь домой – я тебе устрою райскую жизнь! Нельзя так со мной, я не какая-нибудь дешёвка… Неужели невозможно было расстаться по-человечески?»