– Ну что ж, пожалуй, хватит на сегодня, – смилостивилась балерина, когда время перевалило за десять вечера. – Если хотя бы треть из всего, что я тебе сегодня рассказала и показала, удержится в твоей памяти… то считай, что у тебя есть все шансы на успех!
…Вика с блеском прошла эти кинопробы. Она сама удивилась, как легко и просто у неё всё получилось. Режиссёрша, оказавшаяся приятной моложавой тётечкой «под пятьдесят», кудрявой и смешливой, без излишнего словоблудия дала понять, что очень заинтересована в Вике.
– То, что ты нигде раньше не снималась, – пустяки! – убеждённо заявила Милана Фёдорова. – Главное – потенциал у тебя есть, а что лицо не заезженное, не успевшее никому примелькаться, – так это только в плюс идёт!
Вика радостно кивнула.
– Но, конечно, будет нелегко, сразу предупреждаю, – заметила режиссёрша. – Я требую от всех актёров, помимо прочего, ещё и безупречной физической подготовки. Тебе придётся взять несколько уроков балета: в кадре ты будешь вставать на пуанты и выполнять различные па. Само собой, в фильме в сценах выступлений и сложных репетиций у станка тебя будет дублировать профессиональная балерина. Ну, и… – она бросила быстрый взгляд в её сторону, – и похудеть немного придётся.
Вика вытаращила глаза. Вот уж кем-кем, а толстой она никогда себя не считала. Наоборот, окружающие беспрерывно талдычили ей о том, что хорошо бы слегка поправиться. Фёдорова заметила её смятение.
– Нет-нет, сама по себе ты в отличной форме – узкокостная, худощавая… Но учти, что камера зрительно полнит. А мне необходимо, чтобы ты смотрелась настоящей балериной.
«Интересно, как Саша отреагирует на то, что от меня останутся кожа до кости?» – подумала она машинально, поскольку вспомнила, как он всегда мягко журил её за то, что она недостаточно хорошо питается. И тут же запоздало сообразила, что он не отреагирует никак. Его просто больше не было в её жизни… С позавчерашнего вечера.
– Ну что ж… – вымученно улыбнулась она, поворачиваясь к режиссёрше. – Надо – значит, надо!
Зойка, в конце концов, докопалась до истины, хотя Вика всячески скрывала свой разрыв с Александром.
– Нет, а всё-таки, почему ты больше не ночуешь у Белецкого? – ходила вокруг да около соседка по комнате, пристально вглядываясь в Викино лицо. – Раньше ты и дня без него прожить не могла…
– Оба заняты на съёмках. – Вика придавала лицу небрежно-беззаботное выражение и пожимала плечами. – Так устаём, что не до встреч…
– Ой ли, – подозрительно качала головой Зойка, но Вика неизменно упорно отмалчивалась.
Однако её сожительница никогда не отступала, если ей страстно хотелось что-то узнать. В конце концов, когда в один из вечеров Вика вернулась в общагу, Зойка встретила её торжествующим индейским кличем:
– Хорош трепаться про ваши съёмки, дело-то совсем в другом!
С этими словами она сунула Вике в лицо свежий номер журнала «Глянец», предусмотрительно заложенный пальцем на нужной странице:
– Читай!
Вика уже поняла, что ничего хорошего ей это не предвещает, однако заторможено взяла журнал в руки и уткнулась глазами в статью. От волнения она плохо соображала, но суть заметки выхватила сразу: Белецкий бросил свою молодую любовницу, безмозглую неопытную девчонку, с которой встречался меньше двух месяцев, и променял её на подругу постарше. «Имя избранницы нашему изданию разузнать не удалось, – утверждалось в статье, – но источники, близкие к звезде, уверяют, что она принадлежит к миру журналистики. Видимо, Белецкого привлекают не только красивые, но и умные женщины!»
– Вот стерва, – прокомментировала Вика прочитанное, имея в виду, конечно же, Саркисян. Материал, правда, был подписан некоей «Еленой Ивановой», но у Вики не оставалось сомнений в том, что это сама Каринэ под псевдонимом. Решила потешить самолюбие вот таким вот немудрёным бабским способом…
– Кто стерва? – моментально подхватила Зойка, чьи глаза пылали живейшим интересом.
Вика вздохнула – теперь-то чего скрывать – и выложила всю историю с журналисткой от начала до конца.
– Точно она, больше некому, – авторитетно заявила Зойка и вздохнула с сочувствием. – И правда – стерва… Слушай, а как она в гримёрке-то у него оказалась? Он её пригласил или сама явилась?
– Не знаю и знать не хочу, – открестилась Вика. – В конце концов, всё это уже совершенно не нужно и не важно…
– Ты как сама-то? – осторожно спросила соседка. – Оклемалась чуток, или всё ещё переживаешь?
Вика усмехнулась про себя. «Всё ещё переживаешь…» Зойка и предположить не могла, насколько глубока рана в Викином сердце, и как она болит, несмотря на все попытки обезболивания.
– Я изо всех стараюсь не думать об этом, – честно ответила она.
На майские праздники Москва традиционно опустела. Вернее, опустела в том плане, насколько это слово вообще было применимо по отношению к вечно кишащему муравейнику мегаполиса. Вика, несмотря на браваду и стремление занять все свои дни от рассвета до заката, радовалась возможности хоть немного отдохнуть: во ВГИКе не было занятий, и оставались только съёмки в «Балете».
Кино доставляло ей, несмотря на огромную физическую и эмоциональную усталость, множество радости и новых впечатлений. Ей нравились занятия балетом, процесс съёмки, команда режиссёрши «Мотор!», партнёры по площадке… Самой приятной неожиданностью стало то, что часть съёмок проходила в Питере, и как раз на майские вся группа, включая Вику, укатила в северную столицу, чтобы отснять несколько сцен в Мариинском театре. Поначалу она опасалась, что ей будет тяжело во второй раз оказаться в том городе, где они с Александром были так счастливы вместе когда-то… Но сомнения оказались напрасными: у неё не оставалось времени на то, чтобы посещать те места, где они гуляли вдвоём с Белецким. Питер открылся для неё с новой стороны, совершенно иначе, но не менее прекрасно.
Имелись, конечно, и неприятные моменты, которые невозможно было игнорировать. В частности, Алла Югова – возлюбленная Фунтика, которая, к сожалению, тоже участвовала в съёмках, пусть лишь в массовке, на заднем плане, но… Нет, Вика могла бы сработаться с ней, сжав зубы, – вернее, она предпочла бы её вовсе не замечать. Но, к сожалению, Алла на глазах у всей труппы закрутила роман с оператором Володей, которого все звали шутливым прозвищем «Валёдя». Валёдя являлся обладателем пивного брюшка, лысины и двадцатилетнего стажа в законном браке. Вернее, назвать «романом» происходящее между этими двумя было бы не совсем справедливо. Никакой любовью там, само собой, даже не пахло: просто Валёдя дорвался до юного красивого тела, а Алла – до возможности блистать на экране (немолодой оператор, ошалев от ежедневного бурного секса, благосклонно снимал Аллу крупным планом чаще остальных девушек массовки). Вика думала об этом с брезгливостью, но без осуждения – это Аллина жизнь и Аллины нормы морали; просто было отчаянно жаль бедолагу Фунтика.
Парочка особо не скрывала своих отношений и без зазрения совести уединялась при любой возможности. Однажды Вика случайно подслушала, как актрисы массовки сплетничают об этих недоделанных Ромео и Джульетте в гримёрке: «Да он дерёт её на каждом углу, как кошку!» – и ей сделалось так стыдно, будто говорили о ней самой.