Реальность же оказалась далекой от стереотипа. Платон Изотов смахивал на Джоржа Клуни, и на вид ему нельзя было дать больше пятидесяти, хотя по паспорту, затребованному участковым Лужковым, едва лишь они попали на участок загородного дома, он приближался к шестому десятку.
Этот поджарый красавец с внешностью киноартиста – с седыми висками, дорогими очками на переносице, в потертых джинсах, – однако, откликался на прозвище «деда» – послушно и безропотно. Это слово выкрикивала носившаяся на самокате по садовой дорожке девочка лет пяти.
Оказалось, это внучка Изотова. Дома к тому же была и его жена – представительная дама в очках. Явно намного его старше.
И Лужков сразу украдкой указал Кате глазами на нее – берите ее в оборот, а мы его. Шепнул: «Если они не успели договориться… Спросите, где он был тем вечером, когда в Москве убили Мельникова».
И Катя поняла: тут надо разделиться. Она осталась с женой Изотова на террасе, а Лужков с Мещерским увели Изотова поглубже в сад, где среди яблонь стояла новенькая беседка из липы, продуваемая всеми осенними ветрами.
– Вы что, сейчас постоянно на даче живете? – в лоб спросила Катя жену Изотова.
– Да, мы с лета… Скажите, а что случилось? Зачем вы из полиции – и к моему мужу?
– В связи с расследованием уголовного дела.
– Какого дела?
– Убийства.
– Убийства?
– И, возможно, другого дела. Двадцатилетней давности. О похищении ребенка.
Лицо жены Изотова изменилось в момент, на щеках выступили ярко-алые пятна.
– Я не понимаю, о чем идет речь.
– Вам и не надо понимать. – Катя оглядела веранду. – Вы просто отвечайте на мои вопросы максимально правдиво. Вопрос такой: где находился ваш муж… – она назвала дату посещения Изотовым офиса Мельникова.
– Я сейчас не вспомню точно. Нет, припоминаю, он ездил в Москву.
– В связи с чем?
– Мы продаем кое-какую недвижимость, он встречался с покупателем и риелтором для оформления сделки.
– А где он был… – Катя назвала дату убийства Мельникова.
– Дома… Хотя нет, это был вторник. Он после обеда поехал в автосервис. И там застрял надолго. Сейчас такие пробки на Ленинградке в связи с платой за новую дорогу.
– И когда он вернулся?
– Поздно, я же сказала вам. У нас автосервис на Калужском шоссе. Там сколько проторчал, потом обратно на МКАД, и на Ленинградке пробка до глубокой ночи стояла.
«Правду говорит, – подумала Катя. – Или так оно все и было, или просто не успели договориться. Он мог ей соврать насчет сервиса и пробок. Приехать в Москву и убить Мельникова».
Но больше пока с женой Изотова говорить было не о чем. Надо сначала послушать, что скажет он сам. Поэтому Катя вежливо поблагодарила женщину и направилась к беседке, где разговаривали уже на повышенных тонах.
Мещерский для себя в начале этой беседы отметил, что Изотов нервничает, хотя очень хочет казаться спокойным. Эмоции проявлялись лишь в том, что он слишком часто моргал и облизывал тонкие сухие губы.
Лужков, впрочем, начал разговор совершенно нейтрально.
– Красивый у вас дом, Платон Николаевич.
– Спасибо. Это все жена. Для дочери старается, для внучки.
– Внучка с вами, значит, тут, на даче?
– Жена против детского сада.
– А комната ваша в Москве?
– Что? Какая комната? – Изотов опешил от неожиданного поворота.
– Ну, в коммуналке в Безымянном переулке. Вы ведь продаете ее? Безымянный переулок – это мой участок, я тамошний участковый.
– А, понятно. – Изотов тут же расслабился. – А вы что, жилплощадью московской для себя интересуетесь?
– Я интересуюсь расследованием убийства покупателя вашей комнаты Александра Мельникова.
– Мельникова? Его убили?
– Вот именно.
– Кто? За что?
– Я так понимаю по вашей реакции, что Мельников – не просто покупатель вашей недвижимости, но и хорошо знакомый вам человек.
– Нет… то есть да… Я и не думал, что он… Я его встречал много лет назад, когда он сам был еще мальчик, школьник. Он приходил к нашим соседям по дому. Я его видел – соседские дети, вы понимаете.
– Такая встреча через двадцать три года… – Лужков покивал головой. – Приобрел он вашу комнату?
– У них фирма по недвижимости, застройке и реконструкции. Они скупают там все окрест. Да, мы подписали договор купли-продажи. Но теперь… Там же оформление, документы… Кто его убил?
– А это мы у вас хотели спросить, – ввернул Мещерский.
– У меня? – Глаза Изотова за стеклами очков округлились.
– Некие данные всплыли из вашего прошлого, Платон Николаевич. – Лужков смотрел на него искоса, словно примеривался.
– Вы о чем?
– А вы подумайте хорошенько и догадаетесь.
– Я… Вы не можете, не имеете права! Это была нелепая ошибка!
– Ваше задержание двадцать три года назад по делу пропавшей Лизы Апостоловой – вашей соседки по дому?
– Девочка нашлась цела-невредима.
– Только вот со следами пыток и сексуального надругательства.
– Мне никто никаких обвинений не предъявлял! Наоборот, по настоянию моего адвоката передо мной извинились тогда!
– А с какой стати вас тогда вообще задержали?
– Я не знаю. Может, кто-то из соседей… Девочка Апостоловых умственно отсталая. Я встречал ее в подъезде, как и все другие соседи. Да, порой я разговаривал с ней – из жалости, проявлял сочувствие, угощал шоколадом. Это был больной убогий ребенок из бедной семьи – отец-алкаш их бросил, едва понял, что Лиза родилась больная. Я просто проявлял сочувствие. И меня же за это потащили на допрос и заперли в камере! Это произвол!
– Наверняка были основания, – безжалостно парировал Лужков.
– Вы не имеете права! И вообще, там все давно закрыто и забыто.
– Не забыто. Мельников умер, убит. А он в детстве дружил с этой больной девочкой, заступался за нее. И вот жил себе припеваючи, бизнесом ворочал, недвижимость скупал. А столкнулся с вами как с продавцом комнаты, и через три дня – на тот свет.
– Что вы этим хотите сказать?
– Ровно то, что сказал. – Лужков рассматривал его как этакую невидаль.
– Да я понятия не имел, что риелторы мне в качестве покупателя предложат фирму Мельникова!
– Вот именно. Встретились вы совершенно случайно. Через много лет после тех событий.
– Да этот мальчишка… Они все тогда, вся их компания, были такие расторможенные! Те девчонки, Алиса – внучка директрисы нашей фабрики. Они вели себя вызывающе, нагло!