Вообще за шесть недель острые углы и взаимное недовольство и настороженность как-то сгладились. В лагере Резаного установилась редкая для Зоны атмосфера доверия. Мунлайт с удивлением понял, что место заточения вдруг превратилось в базу отдыха.
Здесь было тихо и спокойно. Деревенька расположилась в несильно проходном месте. С одной стороны громоздилась Припять, в которую мало кому была охота нос совать, с другой — была зона тумана, про которую в тех же «Ста рентгенах» не трепали. А если о чем-то не говорят, это может значить только одно — об этом не знают. Либо второй вариант — говорить об этом опасно. Но в таком случае все одно шепоток пойдет. Ну и еще одно соседство время от времени звучало отдаленными выстрелами. С третьей стороны находилась «Свобода». И чего там эти отмороженные пальбу устраивали, Муну было не интересно. Не суются, и слава богу.
Все же Снейк был прав, кучкование — последнее дело. Сталкер должен быть свободным, а все эти «Долги», «Свободы» и прочая дребедень со своими перегибами для тех, кто еще не способен выживать самостоятельно. Правда, большинство этому никогда и не научается, как ни верти. Но с этими все понятно.
Мунлайту же была всегда интересна психология тех, других, которые эти группировки создают. За примером далеко ходить не надо. Вот Резаный. На кой ему понадобилось все это? Он ведь самодостаточен. Это как раз тот человек, который сам выживет где угодно. Так что в кучки сбиваться с другими, чтоб стать сильнее, ему не нужно. И на спасителя молодых желторотых он не похож. Тогда чего ради? Амбиции?
Можно было спросить напрямую, но он решил к Резаному с этим вопросом не соваться. Он вообще к нему не лез после той истории с кабаном дней пять. И главарь группировки тоже оставил Муна в покое, как и обещал. Впрочем, покой этот он обещал на неделю, а потом…
При мысли о том, что ему снова придется охотиться, Мунлайта передергивало, да и без дела сидеть надоело. Потому, не дожидаясь конца недели, он пошел к Резаному и попросил оружие, сказав, что хочет прогуляться. На всякий случай добавил, что сделать это хочет один. Резаный поколебался, но уступил.
Прогулка удалась. В лагерь Резаного Мун вернулся на другой день с тремя «грави». Добычу делить он не стал, а сдал главарю со вспоротой щекой весь хабар гуртом. Не ждавший такого поворота Резаный растерял всю свою серьезность, как тогда, когда стреляли по баночкам, и на радостях не только разрешил Муну со Снейком и дальше жрать на халяву, но и автомат, с которым седой прогуливался за артефактами, велел оставить. Еще бы! Стоимость артефактов покрывала все, что они могли съесть, даже если б принялись жрать круглые сутки без сна и отдыха.
Трансформация постояльцев в дорогих гостей произошла так же молниеносно и спонтанно, как и смена статуса заключенных на статус постояльцев.
Снейк, увидавший седого приятеля при оружии, затосковал. Лежачий образ жизни он переживал крайне тяжело. Единственную отраду привязанного к койке бородатого звали Егор. Он прибегал к их избенке каждое утро, но не входил, ждал, когда Мунлайт уйдет. Боялся его, что ли?
Стоило Муну выйти, как мальчонка нырял внутрь, и уже через несколько секунд изнутри слышались довольные голоса: тонкий детский Егора и тяжелый бас «дяди Змея».
Мунлайт хотел понаблюдать за ними, но не выходило. Стоило только ему вернуться, как мальчонка здоровался, прощался и убегал. Отметив это, Мун стал приходить ближе к ночи.
Накануне он вернулся особенно поздно, когда малец, не дожидаясь внешнего раздражителя, сам отправился к матери.
— Ты как? — спросил он у бородатого.
— Завтра? — уточнил Снейк.
Мун кивнул, хотя всем все было понятно и без слов.
А потом ему всю ночь снилась тень, и проснулся он настолько поздно, что Снейка рядом уже не было.
Бородатый нашелся быстро. Снаружи. Рядом с ним привычно крутился Егор. В руке у паренька был зажат здоровенный нож. Снейк стоял над мальчишкой с видом наставника и что-то тихо, так чтобы слышно было только Егору, быстро наговаривал. Мелкий кивал с усердием китайского болвана. Потом взвесил на ладони нож, резко выбросил вперед руку.
Нож сорвался с руки, пролетел небольшое расстояние и с глухим стуком вмазался в растущее рядом дерево. Многострадальный ствол несчастного растения лохматился в том месте, куда попал Егор, содранной корой.
Впрочем, «попал» — это сильно сказано. Клинок задел ствол самым краешком, зацепился было, но под тяжестью рукояти отвалился и шлепнулся вниз. Снейк расстроенно покачал головой. Его юный ученик с досадой вздохнул и побежал к дереву за валяющимся в траве ножом.
— Ты чему ребенка учишь? — ухмыльнулся Мунлайт. — Лучше б читать научил.
Мальчонка тем временем подобрал нож, дернулся назад, но, увидев Мунлайта притормозил, встал возле дерева и принялся ковырять и без того изувеченный ствол.
— Я б его много чему научил, — задумчиво проговорил Снейк. — Жаль, времени нет. Отец мальчишке нужен.
— Опять намеки? — приподнял бровь Мун.
— Я обратил внимание, — не слыша его, продолжил Снейк, — здесь им никто не занимается. Ни Резаный, ни бойцы его. Вот как ты.
Бородатый резко повернулся к Муну и посмотрел на него.
— Что я? — Голос Мунлайта стал неприятным. — Опять в сваху играешь?
— Да я вообще не о том, — расстроился Снейк. — Хотя ты ей нравишься. Может, потому, что ты на ее мужа похож.
— А ты на него не похож? — ядовито поинтересовался Мун.
— Еретик, — оставив попытки что-либо объяснить, отмахнулся Снейк.
— Само такое. Я, может, и похож на ее мужа, но на отца я точно не похож. Он меня боится. — Седой кивнул на мальчишку.
Снейк только головой покачал.
— Не боится, уважает.
— А чего тогда не подходит?
— Мужчины разговаривают, мальчишка не мешает, — спокойно объяснил Снейк.
Мунлайт поглядел на приятеля без обычной издевки, вот только бородатый этого не заметил.
— Это ты его научил?
— Я, — кивнул тот.
— И что ты еще после этого хочешь мне доказать? — расхохотался Мунлайт.
— Да я вообще не знаю, зачем с тобой, дураком, разговариваю, — разозлился Снейк. И резко отвернулся.
Мун поглядел в богатырскую спину. Со спины бородатый еще больше походил на викинга. Викинг этот всегда был обидчивым, но обычно обиду тщательно скрывал, а тут, видимо, крепко задело. Или за живое.
Внутри что-то всколыхнулось. Он тихо подошел к бородатому и хлопнул ладонью по плечу.
— Глупо об этом говорить, — тихо и серьезно произнес Мунлайт. — Мы все равно уходим. А они остаются и живут здесь.
— Это меня и пугает, — глухо отозвался Снейк.
— Сам говорил, что живут везде.
— Говорил, — согласился Снейк.