— Нет. Но смогу увидеть минут через двадцать. Представь, она на Венере. Семьдесят лет назад ее у землян выкупили. Она стоит в игровом зале Храма Великой Матери-Кошки!
— Да-а, — протянул Шидла обескураженно. — А я ведь видел… меня. Я неплохо сохранился.
— Ну все, — крикнул Мегла, — я мчусь в Храм оживлять тебя!
— Не спеши, — охладил его пыл Шидла. — Подожди, пока я не прыгну в прошлое. Зачем нам в одно и то же время сразу два живых Шидлы? И еще, брат, прошу тебя, пожалуйста, смой с меня сначала всю эту мерзость. Не хотел бы я через семь с половиной тысяч лет после смерти очнуться в шутовской раскраске.
Когда Мегла отключился, Шидла склонил голову и удрученно сказал сам себе:
— Можно смыть краску. Но можно ли смыть позор?..
Выдержав для приличия паузу, мы со Стасом принялись уговаривать его, что все-таки лучше воскреснуть в своем времени, пусть и покрашенным под бронзу, нежели умереть насовсем.
— Что могут знать детеныши человека о том, что лучше для гордого сфинкса? — риторически вопрошал Шидла и даже жалобно помяукивал. Но было заметно, что он рисуется: на самом-то деле он слегка повеселел.
самая короткая, в которой Шидла не знает, КОГДА мы попали
Мы летели домой! От радостного возбуждения мы со Стасом чуть не подрались. Он отбирал у меня ракетницу, которую я оставил на память, а я, естественно, не отдавал.
Но вообще-то баловались мы неискренне. Лично я чувствовал, что за эти несколько дней в будущем стал другим. Повзрослел, что ли. И это подтвердилось хотя бы тем, что я не стесняясь сказал об этом Стасу. Тот сразу перестал дурачиться и тоже посерьезнел.
— Точно, — сказал он, и мы засмеялись, потому что это было любимое папино словечко. И мы сразу вспомнили его. И маму. И ее кошек…
Но тут как раз снова замигала синяя лампочка вызова. Мы очнулись от грез и увидели в иллюминаторе огромную тушу хронопатрульного крейсера.
Заволновавшийся Шидла увеличил скорость, перегрузкой вдавив нас в спинки кресел. Но крейсер, не отставая, шел параллельным курсом.
Сфинкс включил переговорник и крикнул:
— Да?!
— Приказываю немедленно остановиться и приготовиться к стыковке, — раздался незнакомый голос. — В случае неповиновения капсула будет уничтожена через тридцать секунд. Время пошло.
— Попытаюсь успеть, — пробурчал Шидла и принялся судорожно настраивать временной блок.
— Эй, патруль! — закричал Стас в переговорник. — На борту дети!
— Так мы вам и поверили, проклятые сфинксы, — хохотнули на том конце.
— Вы что, по голосу не слышите? — настаивал Стас.
— По голосу? Ну ты сказал! Голос любой автоответчик подделать может.
— Соедините нас с генерал-сержантом Кубатаем, — вмешался я.
— Кубатай на Земле, и за двадцать секунд с ним не соединить, а через двадцать… нет, через пятнадцать секунд мы атакуем.
Я в ужасе глянул на Шидлу. Тот снова на что-то нажал, и крейсер в иллюминаторе стал виден не так четко, расплывшись в голубой дымке.
— Защитное поле против мезонной пушки — пшик, — снова развеселился голос в переговорнике.
— Патрульный! — крикнул я. — Разве Ережеп не дал команду не обстреливать хроноскаф?
— Была такая команда, — ответил тот, — противоречащая, между прочим, уставу нашей службы. Но — три дня назад. А сейчас она уже недействительна. И мы работаем строго по уставу. У вас осталось пять секунд. Раз, два, три, четыре…
Шидла, закончив наконец возиться с настройкой, нажал красную пусковую кнопку. Одновременно с тем, как патрульный произнес слово «пять». Или даже чуть позже, потому что мы успели увидеть вспышку на борту крейсера и почувствовали сокрушительный удар.
Знакомое уже ощущение, что я куда-то падаю, пронзительный визг в ушах, мелькание красных цифр на зеленом табло…
Я зажмурился. А когда открыл глаза, крейсер из иллюминатора исчез, а в хроноскафе тревожно мигал кроваво-красный свет.
— Повреждение! — прорычал Шидла. — Мне не хватило совсем чуть-чуть!.. Честно сказать, я даже не уверен, когда мы попали.
— В смысле куда? — уточнил Стас.
— Да нет же, мяу! Именно «когда». Неисправность в блоке настройки. Я не знаю, в каком мы сейчас времени.
в которой сначала охотимся мы, а потом — на нас
Пульсация аварийных огней продолжала нагнетать тревогу.
— А приземлиться мы сможем? — как бы невзначай поинтересовался Стас.
— Похоже, — не очень-то определенно ответил Шидла. А потом прибавил еще менее утешительное: — Попробуем.
— Может, не будем тогда спешить? — предложил я. — Разберемся сначала получше.
Шидла напыжился и, глянув на меня с нескрываемым презрением, изрек:
— Человек, тебя спасает лишь возраст. Впредь же помни: сфинксы не нуждаются в советах двуногих. — И вдруг, сразу по окончании этой тирады, с раздраженным «мя-а-ау!» треснул лапой по приборному щитку. Прямо как я когда-то.
Красный свет мигать перестал.
— Наладил?! — обрадовался Стас.
— Нет, — признался Шидла, — сломал аварийную сигнализацию.
— А-а, — удовлетворенно протянул Стас.
Как ни странно, но и меня эта новая поломка почему-то успокоила — без тревожного мигания было не так страшно.
— Ладно, — сказал Шидла, — будем садиться. Там все починю. Возможно. — И взялся за управление.
Со свистом и подозрительным кудахтаньем хроноскаф ворвался в верхние слои атмосферы. Теперь стало ясно, где верх, а где низ. Низ — там, куда мы падаем.
— Костя, — спросил Стас по-русски, — ты в Бога совсем-совсем не веришь?
— Отстань, без тебя тошно. — Меня и вправду тошнило. И уши закладывало.
— А я это… все-таки, — пробормотал Стас и принялся неумело креститься.
— Без толку, — охладил я его пыл, — ты же некрещеный.
— Не подумал, — согласился он и прекратил осенять себя крестным знамением. — Слушай, а у египтян было крещение?