- Идем уже, Химик. Задолбался я тут лежать.
- Ну елки-палки, какой же ты беспокойный! - в сердцах проворчал я. - Помолчи немного, я рекогносцировку произвожу.
- Что? - заинтересовался он, приподнимая голову. - Что ты производишь?
Я лишь поморщился в ответ. Образования ему явно не хватает. Я в Зоне проще мыслить стал, да и речь изменилась, огрубела. Но все же я, так сказать, интеллигент, на химфаке учился, а напарника сразу после школы в армию загребли, где он в десантники попал. Поднатаскали там, конечно. Говорил, даже в горячих точках бывал. С тех пор сноровка никуда не делась и уже не раз нам жизнь спасала.
Надо идти, вроде спокойно. Хотя почему сигнала два, а тело одно? Непонятно…
А это еще что такое? Я поднялся на колени, да так резко, что Пригоршня забеспокоился.
- Что? Что там, Химик?
На полутораметровой высоте спиной к башне висел человек. Я бы не так удивился, если бы из его брюха торчал, скажем, лом, которым какой-то силач пробил и тело, и кирпичную кладку, - но нет, он просто висел там, словно насекомое, прилипшее к мухоловке на люстре.
Опустив бинокль, я глянул на Пригоршню. Он уже стоял на коленях рядом, чуть подавшись вперед, склонив голову и уперев приклад в плечо. Ствол плавно двигался из стороны в сторону. У напарника не простое оружие, а целый «автоматно-гранатометный комплекс» под названием «Гроза», который можно и в штурмовой автомат, и в карабин, и в гранатомет превратить, причем из первого в последний - всего лишь с помощью простого переключателя. На левом боку под мышкой висел компактный «Кипарис», правда, со сломанным лазерным целеуказателем, а на ремне справа - «беретта».
- Что там? - напряженно спросил он, не опуская «Грозу».
- Человек на башне висит, - пояснил я.
- А! - выдохнул Пригоршня после паузы. - Вижу. Так это ж мертвец!
- Ну да, - согласился я. - Мертвец, однако.
- Тю! Ты сказал: «висит». Я думал, повис, держится за что-то, а он… Чем это его пригвоздили, не разберу?
Он опустил автомат и сел, поджав ноги. Вопросительно посмотрел на меня. Трупы для Зоны - обычное дело, нет в этом ничего удивительного. Я понимал, почему напарник торопится: не только из-за природной суетливости, но и потому, что надо бы все осмотреть до темноты и валить отсюда побыстрее.
- Так, ладно, - сказал я. - Хрен с тобой, идем.
Он тут же вскочил. Я тоже поднялся; мы начали спускаться, осторожно, не отрывая взгляда от дома, развалин и башни. Она пострадала не так сильно, как здания рядом, крышу только снесло, видны покореженные балки. Но, в общем, почти целая, и двери закрыты, возможно, даже заперты.
- Чего ты такой нервный всю дорогу? Сделав еще несколько шагов, я ответил:
- Дело гнилое какое-то.
- Почему вдруг? Попали люди в передрягу, надо помочь… Ну и самим заработать слегка…
«Слегка»… Мы рассчитывали, если все сладится, поднять на этой операции тысяч сто. И по моим, и по напарника меркам - огромная сумма, в жизни мы такой не видели. Хватило бы на «вездеход-броневичок универсальный», о котором Пригоршня давно мечтал, и еще осталось бы.
- Так что гнилого? - повторил он.
Мы шли медленно, подняв оружие. У подножия холма по-прежнему ничего не шевелилось, вообще никакого движения не было.
- С чего это Медведь тогда к бару не со стороны Чернобыля вышел, а от Свалки? - спросил я.
- Ну, плутал, наверно… Он же едва на ногах стоял и соображал плохо из-за яда ржавых волос.
- Плутал… Ладно, а у тебя еще такой вопрос не возник: почему Медведь толком не запомнил, где поле артефактов расположено?
- Возник. И у Курильщика возник. Он мне говорил, что спрашивал у Медведя.
- Да что ты? Экий проницательный мужик наш Курильщик… И что Медведь ответил?
- Сказал: в полубреду был, когда от зомби уходил, они ж Медведя потрепать успели, а еще он в заросли ржавых волос попал, и те его искусали. Девчонки в баре мне сказали, он и вправду весь красный был, в сыпи и волдырях. Это не считая ран и ссадин. Мучился очень первые дни, потом только оклемался.
Мы спустились до середины склона. Я роста среднего, а Пригоршня почти на голову меня выше, так что ему лучше было видно. Но и я никаких опасностей не замечал. Ровный луг внизу, остатки сараев, башня с домиком и грузовик. И все. И никаких проблем. Однако когда мы уже две трети расстояния до цели миновали, меня вдруг продрало - будто невидимые пальцы с длинными когтями прошлись по телу, сверху вниз. Я чуть не вскрикнул.
- Ты чё? - прошептал Пригоршня, когда я резко остановился, слепо водя перед собой стволом автомата.
- Не чёкай! - почти рявкнул я. - Там что-то есть.
- Та ну, брось. Нема ничего.
Не спрашивая разрешения, он снял с моего пояса бинокль и осмотрелся.
- Ага, пусто, - заключил Пригоршня через некоторое время.
У меня на поясе много сумок да еще два контейнера особых, побольше и поменьше. Пока я доставал гайку с куском бинта на ней, бинокль поднялся выше: напарник глядел поверх чернобыльских домов на Припять.
- Баржа стоит, - пробормотал он. - Вот объясни мне, Андрюха, чего она там стоит?
Пригоршня - единственный в Зоне, кто знает мое настоящее имя: Андрей Нечаев. Раньше еще Иван Пистолет знал да Витя Сумасшедший Кулак, скупщики из самых первых, кто здесь обосновался. Но давно нет их, один застрелился, а второй сбрендил.
- Стой, молчи, - велел я, примерился и швырнул гайку к подножию башни. И потом, левее, вторую, а после и третью - но уже правее, в сторону неподвижного тела в траве.
Нет, ничего там не было. Гайки упали нормально, и траектория тоже у всех была обычная. Так в чем дело? Я даже присел на корточки, потому что тошнить начало, внутренности скрутило. И знобит, пальцы на автомате чуть дрожат.
- Да что с тобой, Химик? - спросил Пригоршня, наконец преисполняясь серьезности. - Вправду прихватило? Но ведь пусто там, точно говорю! Трупы эти… так что - трупы? У Курильщика вон в баре под люстрой скелет висит. Это не показатель.
Я осторожно выпрямился, не сводя глаз с участка внизу. Бывало, предчувствия меня обманывали. Или заболеваю? Простудился, шастая по осеннему лесу да ползая брюхом по голой земле… И все же я топтался на одном месте, продолжая рыскать взглядом по окрестностям, пока напарник не взмолился:
- Слушай, Химик, мы так три дня спускаться будем. Ну сколько можно? Мы б уже нашли того Медведя или поле это, на нычке у Курильщика сидели бы и водку пили…
Это он, конечно, загнул: до бара топать и топать, и к завтрашнему утру не успели бы. Не говоря о том, что где Медведь - вообще-то до сих пор не ясно, мы его, может, два дня тут разыскивать будем. Но, пожалуй, я таки чересчур осторожен. Надо идти, тем более что отпустило вроде, не тошнит и озноб прошел. Я сказал: