Я заметил, что Никита только одним глазом поглядывал на башню, а вторым то и дело косил в сторону девицы, которую уже подтащили к грузовику. И черноволосый капитан глядел на нее же. Солдаты попытались подсадить пленницу, а она ударила одного коленом между ног. Вырвавшись из рук второго, отпрыгнула к офицеру и что-то выкрикнула ему в лицо, после чего обеими руками толкнула в грудь. Капитан размахнулся и дал ей пощечину. Никита пробормотал:
- Хорошие манеры.
- Но компания плохая, - ответил я.
Девица чуть не упала, отшатнувшись от него, вскрикнула. Зажав ружье под мышкой, офицер грубо схватил ее за локоть, дернул к себе… И напарник не выдержал.
- Никита, нет! - зашипел я вслед, попытавшись схватить его за ремень, но было поздно.
Он шагнул вперед и сказал:
- Эй, придурок, отпусти ее! К тому времени на площади наступила тишина, так что голос показался особенно громким.
- Ты, ты, я к тебе обращаюсь, хрен моржовый! Он пошел к солдатам, свесив длинные руки. Матерясь сквозь зубы, я бочком засеменил вдоль ряда людей, повернувшись спиной к ним, сжимая «форт». Капитан отпустил девицу - но скорее от удивления, чем подчиняясь приказу, - и повернул к нам худое холеное лицо. Я заметил, как стоящий возле рыжего деда юнец в армейских брюках, помедлив, направился следом за мной.
Офицер толкнул девицу к двум солдатам. Его рука дернулась, одновременно над бортом грузовика возник еще один солдат. Никита выстрелил.
Он выхватил «браунинги», висящие в кобурах на левом и правом боку. Два выстрела слились в один; солдат в грузовике, вскрикнув, полетел спиной назад; другая пуля выбила ружье из рук офицера. Тот качнулся, с недоумением поднес запястье к лицу. С пальцев текла кровь.
- Ты кто? - с ощутимым акцентом спросил капитан на русском.
Дернулся, вскидывая автомат, стоящий далеко слева солдат, и Никита выстрелил снова. Рядовой, согнувшись, упал на колени, схватившись за правое плечо, разевая рот. Автомат отлетел далеко в сторону.
Я остановился возле напарника. Он наставил «хай пауэры» на толпу перед собой, готовый выстрелить в любого, кто шевельнется. У большинства солдат оружие еще не было перезаряжено, а те, кто перезарядил, не успели направить его в нашу сторону. Девица попятилась, бочком протиснулась между вояками и неуверенно пошла к нам.
- В сторону! - велел я ей. - Не закрывай… - и тут же узнал ее.
Я даже вздрогнул, когда понял, кто это. Вот те на! Неожиданная встреча…
- Стволы на землю! - громовым голосом скомандовал Пригоршня.
Солдаты посмотрели на капитана, а он сверкающими глазами глядел на нас.
- Бросить оружие! - повторил напарник, поднимая пистолеты.
Я видел по лицу офицера, что еще немного, и он прикажет открыть огонь. Поэтому я сказал как можно более успокаивающе:
- Капитан, мой друг распереживался. Я-то понимаю, что вы, ребята, просто в шутку тут стреляете, но вот друг - он шуток не понимает. Скомандуйте своим, чтобы бросили стволы, а то… - Я поднял «форт» и прицелился в высокий офицерский лоб. - А то я пристрелю тебя, а друг - он пристрелит всех остальных.
Что-то не в порядке было с капитаном. В его голове словно пылала мощная газовая горелка, и огонь лился наружу сквозь глаза, придавая лицу довольно-таки безумное выражение. Я сказал:
- Капитан, ты меня вообще слушаешь? Наплевать, что ты военный, офицер… Я не так меток, как мой друг, но тоже умею. Меня учил стрелять Иван Пистолет. Беда только в том, что он учил как стрелять, но не учил - в кого.
Я уже решил, что он все равно сейчас отдаст приказ, а сам попытается схватить лежащее на земле ружье, и приготовился всадить ему пулю между глаз. Но тут он быстро оглянулся на сидящего в кабине грузовика человека, а когда вновь посмотрел на меня, огонь притух, напоминая теперь свет ярко тлеющих углей.
- Throw the arms into the body, - велел капитан солдатам и добавил на русском, обращаясь ко мне: - Мы не оставим вам эти автоматы.
- Но вначале - разрядить, - сказал я. - Рожки на землю. Ремни, патронташи - снять.
Черноволосый повторил мой приказ, и солдаты подчинились без раздумий: он их хорошо вымуштровал. Выщелкивая рожки и бросая в пыль вместе с ремнями, они стали подходить к грузовику, класть туда автоматы и отступать в сторону, освобождая дорогу другим.
Тем временем девица встала рядом, с любопытством нас разглядывая. Меня она не узнала, впрочем, этого стоило ожидать.
- Привет, Марьяна, - сказал я, и она удивленно переступила с ноги на ногу.
- Откуда ты меня знаешь?
- Ты ж дочка Вани Пистолета?
- Кого… а, нуда. А ты кто? Я не…
Тут с остатков башни упала доска, а после кто-то зашевелился под обломками. Растерянные лица солдат стали настороженными, а капитан глянул вверх. Ну да, если прячущийся в башне остался жив, то сейчас он спустится и, наверное, сразу же начнет палить в недругов.
- Вам пора уезжать, капитан, - сказал я. - Садитесь в грузовик и валите отсюда. Ну, чего встали?
- Вы их отпускаете?! - возмутилась девица. - Пристрелите их! Убейте, я сказала!
- Химик, а давай их в плен возьмем? - предложил Никита.
- Девять человек? Да плюс тот, кто вон в кабине сидит… Без стрельбы не получится, - сказал я. - И потом, откуда ты знаешь, кто за ними может приехать?
- Здоровяк, застрели их! - взвизгнула Марьяна. - Слышишь, ты?!
- Заткнись! - рявкнул я. - Капитан, я что сказал? Раз-два, ноги в руки…
Розовощекий юнец вдруг оказался между мной и Никитой, шагнул к Марьяне, протянув руку, и она оттолкнула его. Шум из башни не прекращался: тот, кто находился в ней, пытался спуститься.
Капитан что-то сказал на английском, и солдаты вновь зашевелились. Большинство полезли в кузов, а один и офицер, раскрыв дверцы кабины, забрались в нее, усевшись по бокам от находившегося там человека. В кабине могло лежать заряженное оружие, и мы с напарником, не сговариваясь, подняли пистолеты.
- Я кузов контролирую, ты кабину, - тихо сказал Пригоршня.
Инцидента не произошло. Марьяна стояла, гневно наблюдая за происходящим, розовощекий что-то говорил ей, кажется, пытался успокоить, мы с Пригоршней замерли с оружием на изготовку.
Заурчал мотор. Солдаты в кузове уселись вдоль бортов, лицами друг к другу. Между ними были навалены мешки и ящики. Машина дала задний ход, развернулась и поехала прочь по улице.
Дверь дома с развалинами башенки распахнулась, наружу вывалился пожилой мужчина с допотопной берданкой в руках. Седые волосы были присыпаны древесной трухой, лицо исцарапано. Прихрамывая, он сделал несколько шагов, вскинул берданку, прицелился вслед грузовику. Но было поздно: тот как раз повернул, скрывшись из виду. Незнакомец опустил ружье и, ругаясь сквозь зубы, заковылял к нам.