Не знаю, как мне сообщить тебе об этом, но встреча на Рождество отменяется! Буквально только что мы узнали, что через несколько дней отправляемся на Мальту в качестве подкрепления тамошнему батальону. Все пятеро.
Разумеется, это свидетельство того, что все на хорошем счету и зарекомендовали себя достойными офицерами. Тем не менее ни один из нас не может скрыть разочарования. Ведь Рождество так скоро!
Я купил тебе небольшой подарок и надеюсь отправить его почтой, прежде чем мы отчалим. Но прошу тебя открыть посылку не ранее Рождества!
Я напишу тебе с Мальты, как только представится возможность. Но думать, думать о тебе я буду всегда. Я никогда не прекращал этого делать!
С любовью,
твой Саймон.
Не успели рассеяться густые ноябрьские туманы, уступив место первому снегу, как они оставили Англию. Мальта – каменистый остров посреди моря цвета кобальта, со скудной растительностью на скалах, желтых и стершихся, как зубы жвачного животного, – стал их новым домом. Необычное Рождество было в тот год у их родственников, – в Гивонс Гров и Эшкомб Хаусе, в Шамлей Грин и Беллингхэм Курт, – первое без сыновей. Необычное Рождество было и у пятерых приятелей, – первое в офицерском кругу. Однако времени предаваться ностальгическим воспоминаниям у них не оставалось. С тех пор как молодые офицеры заняли свои места в батальоне на Мальте и приняли обязанности, которые старались более-менее успешно выполнять, их распорядок стал особенно плотным.
Тем не менее дни тянулись медленно, в однообразном ритме казарменной жизни, между побудкой и отбоем, беспрерывной муштрой, командными выкриками и громовыми выстрелами, эхом отскакивавшими от стен.
Зима 1882 года в Суррее выдалась снежной. Под Новый год на улицах лежали рыхлые, высокие сугробы. Потом корка на них затвердела и началось таяние, пока наконец не обнажилась голая земля, которая постепенно покрывалась зеленью. На деревьях распустились первые почки, и Англия вот уже в который раз примерила свой весенний наряд в нежных бело-зелено-розовых тонах. Не успели оглянуться – в дверь постучало новое лето.
Мальта, 4 августа 1882
Дорогая Грейс, сегодня наша последняя ночь на Мальте. Через несколько часов мы отплываем в Александрию. Это приятное известие после нескольких месяцев неопределенности и тягостных ожиданий. Теперь, по крайней мере, все решилось. Надеюсь, мы хорошо подготовились к тому, что нас ждет. Леонард, Ройстон и я обещаем тебе и Аде присматривать за Стивеном и Саймоном, так и передай сестре. Они ведь среди нас самые молодые.
Рембо́, которого я получил от тебя в октябре, уже упакован. Еще раз огромное за него спасибо. Пока он со мной, меня не покинет чувство, что и ты где-то рядом.
Я напишу тебе из Александрии, как только представится возможность.
Джереми.
И мгла прервет холодным громом
Стремленья мира, сны людей.
И встанет смерть в пустых пространствах
И, в темноту из темноты
Скользя неслышно, убоится
Сиянья нашей наготы [9] …
Руперт Брук
Чем дальше милый, тем крепче чувства» – так говорят в Англии.
Немалое расстояние отделяло теперь Джереми, Стивена, Саймона, Леонарда и Ройстона от их любимых, ведь они находились по другую сторону Средиземного моря, в Египте.
В те времена это была огромная страна, территория которой протянулась от бесконечных пространств Сахары на западе до Красного моря на востоке, от средиземноморского побережья с цветущей дельтой Нила на севере до плодородных провинций Южного Судана, где он граничил с Абиссинией и с территориями чернокожих племен, составлявших сердце Африканского континента.
Люди несколько раз населяли и осваивали эту древнюю землю, задолго до сроков, установленных исторической традицией. Время от времени природа брала свое, и тогда цивилизация отступала. Государства возникали и исчезали, погружаясь в пески бескрайней пустыни, чье могущество единственно оставалось неоспоримым. Лишь отдельные ее участки покорились человеку, да и то только благодаря Нилу – великой жизненной артерии, питающей эту страну.
Египет знает засухи и наводнения, голод и изобилие, нищету и несметные богатства, мягкосердечие и гнев, свободу и рабство. Народы приходили и уходили, сменяли друг друга боги и языки, лишь немногие остались здесь, где Восток встретился и соединился с Западом, образовав невообразимую смесь. В крупных и шумных городах, вроде Каира, Александрии и Хартума, жили представители самых разных рас и цивилизаций: арабы и берберы, выходцы из Магриба и Центральной Африки, сирийцы, армяне, турки, персы, курды, англичане, французы, греки, немцы и итальянцы, мусульмане, христиане и иудеи, в то время как большая часть страны представляла собой безлюдную пустыню с немногочисленными разбросанными по ней деревнями и полузаброшенными поселками. На этой территории уклад жизни за последние несколько тысячелетий изменился мало, однако крупные города были открыты веяниям современности.
Жизнь в этих краях никогда нельзя было назвать мирной. Вот и сейчас в стране полыхал очередной мятеж. Слишком долго терпели унижения солдаты и офицеры египетской армии, слишком низким было их жалованье, слишком долго копился гнев на правящую элиту, подверженную влиянию англичан и французов. И вот подполковник Ахмед Араби поднял своих солдат, а вместе с ними и народ, на борьбу с иноземцами. Начались марши и протесты, в ход пошли угрожающие лозунги: «Египет для египтян!», «Бейте английских собак!», «Смерть христианам!», «Убивайте, убивайте их!».
Забрав то, что успели, европейцы спешно покинули египетскую столицу. Александрия строила баррикады, возводила земляные укрепления. Город был подобен пороховой бочке, не хватало только искры, чтобы она взлетела на воздух. Такой искрой стало появление в порту английских и французских военных кораблей. По Александрии пробежала волна насилия, жертвами которой стали десятки европейцев и бесчисленное множество египтян.
Начались обстрелы и бомбардировки, заполыхали пожары. Александрия и Каир погрузились в хаос.
Летом 1882 года британские войска вступили в Египет. Здесь были пехотные, кавалерийские и артиллерийские подразделения: Голдстримский гвардейский и Беркширский полки, Королевский стрелковый корпус, «Блэк Уотч» [10] , горцы Гордона и Кэмерона и многие другие. Несколько полков перебросили из Индии, Бенгалии, Пенджаба и Белуджистана. Ни много ни мало двадцать пять тысяч человек сошло на берег в Александрийском порту, и теперь они стройными рядами патрулировали улицы, похожие на колонии разноцветных жуков – красных, зеленых, серых и коричневых. Ать-два – ать-два – ать-два… – эхом отдавалось от стен. Тянулись подводы с оружием и боеприпасами, испуганно ржали лошади. Саперы и минеры, санитары и доктора сами следили за доставкой предназначенных им грузов. Целая армия прибыла в Египет восстанавливать порядок. Разумеется, на своих условиях.