После короткой передышки каре опять пришло в движение под монотонную музыку горцев. Оно двинулось в северном направлении, теперь уже строевым шагом, чтобы ударить неприятеля в самое слабое его место, с тыла.
Однако неприятель ударил первым. Гранатой, выпущенной из орудия Круппа, которая перелетела через каре и упала поодаль. Вторая приземлилась рядом с британцами и взорвалась. Разлетелись осколки, послышались стоны и крики. С третьей гранатой число раненых возросло, однако солдаты продолжали идти вперед, с вытаращенными от ужаса глазами, так и не получив приказа открыть огонь. Грохотали залпы, снаряды обрушивались на ряды англичан, пробивая в них бреши, которые тут же заполнялись. Доктора и санитары носились из одного конца каре в другой, вынося на носилках раненых. Очередная граната ударила в середину каре. Вздыбилась пыль вперемешку со шрапнелью, окутав серым облаком саперов и солдат, верблюдов и мулов и повозки с водой и боеприпасами.
Но они продолжали двигаться, не обращая внимания на пот, струившийся по их лицам и спинам, и до предела натянутые нервы. Ройстон, Джереми, Стивен и Леонард не знали, целы ли их люди. Зато им четверым удалось обменяться взглядами. «Мы еще здесь, – говорили их глаза. – Мы живы. С нами ничего не случилось».
А потом все внезапно стихло. Лишь колеса продолжали скрипеть да хрустел песок под ногами и копытами. Хрум-хрум-хрум…
– Сто-ой!
Четыре с половиной тысячи человек почти вплотную подошли к укреплениям, представлявшим собой земляной вал добрых шести футов в высоту, за которым скрывалась орда махдистов и два орудия Круппа. Солдаты упали на животы и приготовили винтовки. Артиллеристы принялись разгружать своих верблюдов и четкими, слаженными движениями монтировать технику. Пушки подкатили на огневые позиции. Последние гусары вышли за линию огня, скрывшись позади каре в облаке пыли.
Было около полудня. Солнце стояло прямо над головой. Воздух дрожал, словно оазис Эль-Теб был накрыт стеклянным колпаком. На фоне лишенной теней земли предметы вырисовывались с необыкновенной четкостью: черные лица хадендоа, слепящие блики на копьях и клинках. Люди Османа Дигны тоже выжидали. Секунда, еще одна, третья… Джереми, Ройстон, Леонард, Саймон. Винтовки со вздетыми штыками наготове. Один глаз закрыт, другой смотрит на мушку. Палец лежит на спусковом крючке.
– Пли!
Воздух вздрогнул от рева и шипения орудийных стволов, извергнувших шквал огня. Гранаты падали в окопы, взметая фонтаны осколков. Воздух прорезали крики раненых. И с каждым залпом на земляной вал просыпался град пуль, словно гигантской метлой разметая ответный огонь. Наконец горн возвестил сигнал к наступлению и к следующей огневой атаке. Одна смертоносная волна за другой обрушивалась за неприятельские укрепления. И с каждой волной каре подступало ближе.
Преодолевая вал, повстанцы устремились навстречу британцам. Темные лица, голые до пояса блестящие тела, горящие глаза и пышные шевелюры. Стая черных пантер, сильных, гибких, бесстрашных и жаждущих крови. Первые убитые уже скатились вниз по земляному валу. Но десятки и сотни новых воинов поднимались на вал и бросались в атаку с саблями наголо. Лезвия их клинков входили в человеческую плоть, как в масло, в то время как штыки гнулись, наткнувшись на кость, или застревали в ней.
Каре разделилось. Первые ряды устремились на вал, в огонь, дождем хлещущий из вражеских орудий. По траншеям, через форт, продвигались они к находившейся позади деревне. Вторая половина пошла в атаку на махдистов. Пехотинцы, прошедшие особую выучку накануне этой битвы, выпрыгнули из седел и ринулись в бой. Человек против человека, черный против белого, клинок против клинка, копье против штыка и ружейной пули.
Пять секунд. Ровно столько времени требуется, чтобы перезарядить винтовку «мартини-генри». Джереми Данверс все рассчитал. Раз – потянуть рычаг, да так, чтобы гильза выскользнула сама собой. Два – достать патрон из патронташа. Три – вложить патрон и надавить до упора. Четыре – потянуть рычажок назад. Пять – приложиться, прицелиться, выдохнуть и выстрелить.
Смешанные с песком облака пороховой пыли разъедают глаза. Выстрел. – Попал. – Пять секунд. Воздух дрожит, лица размываются. Есть только одно различие: светлая кожа и цветная одежда – свой; темная кожа – враг. Выстрел. – Попал. – Пять секунд. Вон белый в синем мундире и черный. Сшиблись. С клинков стекают ручейки крови. Выстрел. – Попал. – Пять секунд. Воздух как желе. Земля трясется. Это кавалерия в облачках пыли преследует убегающих махдистов. Выстрелы издалека. Крики. Прицелиться. – Выдохнуть. – Выстрел. – Попал. – Пять секунд.
Шум битвы постепенно стихает. Заливается горн. Теперь все позади. Джереми, вздыхая, опускает винтовку и озирается по сторонам, все еще начеку. Пыль рассеивается, лица солдат снова обретают определенные черты. Проступают силуэты верблюдов, лошадей, дымящихся пушек, докторов и санитаров и лежащих на земле раненых. Это изрубленные саблями и исколотые копьями белые в цветных одеждах. Тела черных растерзаны снарядами и пулями и покрыты палеными ранами, иногда дымящимися. Убитых так много, что песок стал скользким от крови.
Наконец Джереми видит Стивена. Он бос и растрепан, но, судя по всему, цел. Он едва передвигает негнущиеся ноги, но с каждым шагом ступает все тверже и все быстрее удаляется от него, обходя трупы.
Джереми энергично качает головой и протирает кулаками глаза.
– Стиви!
Стивен оборачивается, в его взгляде раздражение и усталость. В его лодыжку вцепляются чьи-то пальцы, и он теряет равновесие. Штык его винтовки в чем-то застревает. Стивен падает на мягкое, еще теплое тело, и на его покрытом сажей лице проступает ужас. Обхвативший его за лодыжку черный человек встает, поднимает копье и тут же падает с залитой кровью грудью. Уже на бегу Джереми всаживает в него вторую пулю.
Стивен разжимает черные пальцы, освобождая свою лодыжку. Он ползет назад на четвереньках, как скорпион, лишившийся своего ядовитого жала, и озирается округлившимися от страха глазами, словно только сейчас начинает понимать, что произошло.
То там, то здесь раздаются одиночные выстрелы. Это добивают воинов Махди, чтобы исподтишка не ставили подножки белым.
Стиви вздрагивает всем телом.
– О черт! – восклицает Джереми, заглядывая в его пылающее лицо.
А потом хватает приятеля за ворот и тащит за собой в сторону вала. Едва он успевает его отпустить, как Стивен снова припадает к земле, и его вырывает, да так, словно кишки подступили к самому горлу.
Джереми отходит на несколько шагов и, уперев ружье в землю стволом вверх, вытаскивает из кармана кителя сигарету и шарит в поисках огня. Обнаружив коробок и пару спичек, Джереми дрожащей рукой зажигает сигарету и затягивается так, что его душит кашель.
Джереми поднимается на вершину холма и садится на землю, запуская пальцы в слипшиеся, пыльные волосы. Он щурится от яркого солнечного света, отражающегося от песка и камней, под которыми лежат четкие угловатые тени. И двух часов не прошло с тех пор, как началась битва при Эль-Тебе.