– Ага, – от волнения у Захара пересохло в горле, – спасибо.
– Не за что! – рассмеялся Лев. – Звони ей быстрее, дубина!
Захар минут пять пытался мысленно проговорить то, что хотел сказать Полине. Слова разбегались, не складывались в предложения. «Ладно, пошлет, так пошлет», – мысленно сказал он и нажал кнопку.
Полина ответила мгновенно. Она не стала говорить, что уже три дня ходит в обнимку с телефоном и ждет его звонка. Поэтому, как только услышала в трубке «Давай…», тут же закричала: «Да!», не дождавшись «…потанцуем».
* * *
Они встретились через час, чтобы решить вопрос с тренером. К Марине обращаться категорически не хотелось, даже чтобы попроситься в зал.
Погуглили расписание тренировок крупных клубов, пытаясь вычислить, к кому могут попасть. Но оба понимали, что новый тренер – это новая программа, новая рука, которая начнет что-то править, а до чемпионата оставался всего месяц. И тут Полина вспомнила про Виолу.
На первой тренировке Виола посмеялась, сказала, что сама уже не станцует так, как они, и заявила, что тренировать их не может.
Но Полина взмолилась. Попросила вспомнить Егорова, сказала, что они готовы на все…
– Вы нас не жалейте! – сказал Захар. – И прекратите хвалить. От похвал толку не будет.
Договорились, что Виола дает им зал в свободное от детей время, и они танцуют, сколько могут, а она стоит над ними час в день и изо всех сил вспоминает, как дрючил свои пары Егоров. И не жалеет.
* * *
В латинский день на отборочном чемпионате Егоров стоял в судейской линейке. Стоял, как обычно, с выражением крайней скуки на лице. В белых перчатках.
За кулисами бушевал родительский шторм.
– Как они могли?
– Дело закрыто!
– Таких надо гнать из города!
– Но он лучший тренер федерации!
– Ведь про него говорили…
– Но вроде ничего не подтвердилось!
Захар сжал зубы и молчал. Молчал, хотя слышал, как шипят за спиной. Он даже в общую раздевалку не пошел, переодевался в закутке, в коридоре.
Четвертьфинал оттанцевали аккуратно, но не выкладываясь, берегли силы. В перерыве Захар, помня историю с их первым конкурсом, не отпускал Полину ни на шаг, старался, чтоб ей не испортили настроение, но все равно чувствовал, что она танцует не в полную силу. Как будто боится.
В полуфинале выручила румба. Третий танец программы. Услышав музыку, Полина проснулась.
Когда она во время второй фигуры развернулась и, опустив голову и вильнув юбкой, стала отдаляться, у Захара пересохло во рту.
Он чуть не рванул за ней, но встретился взглядом с Егоровым. И как будто снаряд в голове разорвался. «Руки убери! Взглядом ее держи!» Лицо у Егорова было непроницвемым, он судья, он пальцем пошевелить не имеет права, но Захар был уверен, что тренер хотел сказать ему именно это.
Захар глянул на партнершу и понял, что если Полина сделает еще хоть шаг в сторону, он умрет без нее прямо тут на паркете, она, словно почувствовала его взгляд, развернулась и… дальше Захар уже не видел ничего и никого.
«Черт, как она это делает!» – пронеслось у него в голове, когда в очередной раз от волнения сбилось дыхание. Он пытался поймать, она ускользала, дразнила и убегала. Когда в конце композиции Полина сдалась и прильнула к нему, он чуть не лопнул от гордости, начисто забыв, что стоит на паркете, что вокруг зрители, судьи и другие пары.
«Получилось!» – ликовала Полина.
Лев из зрительного зала показывал ей большой палец, и Полина поняла, что он тоже узнал мелодию. И тоже понял, что уже тогда, в темном зале на сборах, она мысленно танцевала не с ним.
«Егоров – гений», – подумал Захар, и не было в этом ни капли пафоса. Констатация факта.
Егоров гений, и они наконец поняли, чему он их учил.
И теперь он стоит в линейке судей, не имея никакого отношения к их танцу. То есть все думают, что он не имеет отношения.
У Захара внутри все замерзло, как будто кто-то вколол под горло лошадиную дозу новокаина.
Он улыбался, принимал поздравления. Никто ничего не заподозрил бы, но в перерыве к ним подскочила смутно знакомая девушка из счетной комиссии.
– А у вас все плюсы за румбу! – шепотом сообщила она. – Это было нечто!
– Прям все-все? – усмехнулся Захар.
– Кроме Егорова. Он сказал: «А чтоб не зазнавались!» Но он и не мог вам первого места отдать… ну, ты же понимаешь!
– Конечно! – Захар улыбнулся немного шире, чем было нужно.
И ушел.
Полина не сразу заметила – ее окружили девчонки из клуба, которые наперебой пытались рассказать, как это было круто, но использовали в основном междометия.
* * *
Федор с Леной вылетели из полуфинала в своей группе и теперь радостно трепались со Львом и Светой, которые пришли за всех поболеть.
Лев светился от счастья. Руки ему оттягивал объектив, который мама подарила на день рождения.
– Я сайт себе сделал, и мама теперь следит, чтоб меня там никто не ругал, – засмеялся Лев. – А потом отец заболел, и ей вообще не до меня стало.
– Заболел? – встревожилась Лена.
– Отец? – поразился Федор. – У тебя отец есть?!
– Да, он музыкант, – сказал Лев, – целыми днями на работе…
Света стояла рядом, улыбалась, но уныло.
– Так ты, оказывается, не шутил, когда говорил, что тебя только фотография интересует, – с завистью сказала она.
– Не-а, – довольно сказал Лев, нацеливаясь на паркет.
– Хорошо тебе, ты гений, – еще тяжелее вздохнула Света.
– Ага! – радостно согласился Лев. – Но ты не переживай, ты тоже что-нибудь придумаешь. Вот ты что любишь?
Лев что-то подкрутил на объективе и снова нацелился на танцующих.
– Собаку, – вздохнула Света, отведя взгляд от сияющего паркета.
– Отлично! Давай я твою собаку пофотографирую! – радостно предложил Лев.
Света фыркнула от смеха, почему-то ей представилось, что ее собака тоже танцует ча-ча-ча.
– О, Пашка, ты ко мне? – удивился Лев и щелкнул подошедшего байкера. – Вот так стой! А теперь цветы от лица убери!
– Да задрал ты со своими фотографиями, – ласково буркнул Пашка и вручил букет Лене.
Лев щелкал не переставая.
– Ты крутая и все такое, – продолжил Паша. – Можешь считать это официальным приглашением.
– Куда? – испугалась Лена.
– Да куда хочешь, – сказал Паша, – туда и поедем.
– Дождитесь финалов, нужно узнать, как Полина с Захаром оттанцуют, – сказал Федор.