Якобина лишь покачала головой. Она завороженно слушала его и теперь не находила слов, чтобы что-то возразить. Землетрясение напугало ее, но настоящего страха она не испытывала. Вместо этого она чувствовала нечто, чему не находила определения – оно трепетало глубоко внутри, сжимало от тоски сердце, заливало жаром тело.

– Рай, в котором мы здесь живем, – тихо проговорил Ян Моленаар, – не без темных пятен. – Он протянул через стол руку и положил ладонь на ее локоть, лежавший на подлокотнике. – Но вы здесь в безопасности, нони Бина.

От его пальцев струилось приятное тепло, и Якобина не противилась, когда, глядя ей в глаза, он осторожно сжал ее локоть.

Да, не противилась. Совсем наоборот.

12

Йерун сидел за столом на веранде и, болтая ногами, прижав от усердия язык к верхней губе, загибал края на листке бумаги. Он постоянно поглядывал на Якобину, чтобы убедиться, что он на правильном пути, и узнать, что делать дальше.

Вот он озадаченно уставился на получившийся квадрат.

– А теперь, нони Бина?

– Теперь загни кверху нижний угол, – сказала Якобина. Она держала на коленях Иду и помогала ее неумелым пальчикам складывать бумагу. – Да, так. Теперь переверни и сделай то же самое с другой стороны.

Йерун тщательно загибал уголки и проглаживал сгибы большим пальцем. Он уже понял, что нужно делать дальше, и его лицо сияло. Ида сосредоточенно сопела и с восхищением глядела на брата, у которого все так хорошо получалось.

– Что это вы мастерите такое красивое?

Все трое повернули голову к Яну Моленаару. У Якобины учащенно забилось сердце, и она поскорее опустила глаза на бумагу и пальчики Иды.

С радостной улыбкой Йерун протянул ему обеими руками свой шедевр.

– Это лодка. Гляди! – Он раздвинул уголки и с гордостью продемонстрировал готовый бумажный кораблик. – У нас их уже много!

– Очень, очень много! – эхом пропищала Ида.

Ян Моленаар встал на колени.

– Да тут настоящая флотилия, – восхитился он при виде шести корабликов, к которым Йерун добавил и свой. – И что вы сделаете с ними потом?

– Сначала раскрасим, – пояснил Йерун и показал на коробку с восковыми мелками, – потом возьмем таз с водой и пустим их плавать.

– Я тоже хочу посмотреть! – сказал Ян Моленаар.

– Посмотришь. Ты же здесь, – великодушно согласился Йерун и откинулся на спинку стула.

Ян Моленаар засмеялся и шутливо взъерошил его волосы.

– Так непривычно слышать, что он говорит по-голландски, – обратился он к Якобине, а она лишь кивнула и улыбнулась.

Йерун болтал ногами и смотрел на сестренку, которая пыхтела над последним корабликом.

– Нони Бина, а теперь цветы. Может, они уже готовы?

Вместе с детьми Якобина сорвала в саду цветы, аккуратно положила их между листками толстой бумаги и убрала в папку, а сверху положила несколько книг, какие нашлись в доме. С тех пор не проходило и дня, чтобы Йерун не спрашивал про них: ему хотелось непременно посмотреть, как выглядят засушенные цветы. «Как тончайший, прозрачный шелк», – сказала ему Якобина, и от этого его любопытство и нетерпение возросли еще больше.

– Теперь они, вероятно, готовы, – ответила Якобина и развернула вместе с Идой кораблик. Девчушка повернула к ней лицо и радостно улыбнулась, потом снова стала с восхищением разглядывать свою поделку.

– Можно я их принесу? – Йерун стремительно выпрямился и сполз на край стула, готовый побежать в дом. – Пожалуйста! – поскорее добавил он.

– Я пойду с тобой, – сказала она, – а то книги тяжелые. – Она схватила Иду под мышки, чтобы снять со своих коленей, а Йерун уже соскочил со стула.

– Сидите, – проговорил Ян Моленаар и встал. – Вы мне только скажите, где…

– Я покажу тебе! – воскликнул Йерун, схватил его за руку и потянул в дом.

Уверенно, будто член семьи, двигался по этому дому Ян Моленаар. Очевидно, в Ост-Индии буквально понимали гостеприимство, которое расхваливал господин тер Стехе в кают-компании «Принцессы Амалии». После того вечера, проведенного на веранде, у Якобины не появлялось возможности остаться с Яном наедине, поскольку Ян Моленаар проводил вечера в обществе супругов де Йонг, а днем ездил в город. Но ей все равно казалось, будто он рядом. Ее смущало и тревожило, что она радуется этому. Часто он, как сейчас, приходил и присоединялся к ним, когда она играла с детьми, возился с Йеруном и тискал Иду, а сам с улыбкой поглядывал на Якобину, у нее учащенно билось сердце. Она не могла не улыбаться в ответ.

Задумавшись, она уткнулась лицом в волосы Иды, которые пахли солнцем и самой Идой, сладкой, как ваниль или мед. Девочка в ответ теснее прильнула к ней. Избежать детских прикосновений было невозможно: дети не спрашивали, хотела этого Якобина или нет, они просто хватали ее за руку или доверчиво прижимались к ней, видя в ней свою собственность и ища любви. Все это рождало в душе Якобины что-то, без чего она уже не могла обходиться.

– Вот, гляди! – закричала Ида и показала на Йеруна и Яна Моленаара, вернувшихся на веранду.

С благоговением, как драгоценное сокровище, мальчик нес перед собой кожаную папку; обычно нетерпеливый, он с трудом сдерживался, чтобы не бежать. Бережно положив папку на стол, он встал рядом с Якобиной, чтобы ничего не пропустить, подрыгивал коленями и взволнованно поглядывая на Яна.

Придерживая Иду, Якобина развязала ленточки папки и открыла ее. Осторожно подняла верхний лист.

– Ох, что такое? – пробормотала она.

Вместо ожидаемых хрупких цветов с нежными прожилками, нежно-красных, голубых, желтых и белых, к бумаге прилипли бурые ошметки, даже формой не похожие на цветы. Их окружали сероватые пятна плесени.

– Они некрасивые, – протянул Йерун.

Якобина вздохнула и схватила ручку Иды, протянувшуюся к сгнившим цветам.

– Да, некрасивые. – Она попыталась улыбнуться. – Что-то я сделала неправильно.

Йерун посмотрел на нее и прижался щекой к ее руке.

– Не огорчайся, нони Бина, – тихо сказал он. – Мы попробуем еще раз.

– Еще ра-аз, – пискнула Ида и запрыгала на коленях у Якобины.

– Да, – согласилась Якобина. – Пожалуй, попробуем.

К ее облегчению, Мелати позвала детей купаться. Йерун тут же умчался. Якобина сняла с коленей Иду, и она побежала вдогонку за братом.

Ян Моленаар молча стоял рядом, сунув руки в карманы.

– Мне очень жаль, – тихо сказал он.

– Да, мне тоже, – сдавленным голосом ответила Якобина. Она с облегчением вздохнула, увидев краешком глаза, что он уходит, хотя ей хотелось, чтобы он остался. От разочарования у нее сжалось все внутри, а на глаза навернулись слезы. Как глупо – она не сообразила, что тут жаркий и влажный воздух, в котором цветы немедленно начнут гнить. Она медленно захлопнула папку, скрестила на груди руки и уставилась на деревья. Ее брови сошлись на переносице, когда она обнаружила между деревьями маленькую фигурку. Это был туземный мальчишка с кожей орехового цвета, на его худеньких бедрах была повязана пестрая ткань. Опершись рукой о ствол дерева, он привстал на цыпочках и глядел на дом.