– Скажи-ка, – нерешительно проговорила она, когда немного иссяк речевой поток Флортье, – а эти оба господина…
– Эду и Хиннерк?
– Да. Они наверняка чего-то ждут от тебя… ну… в ответ.
– Нет. Ничего. – Флортье хихикнула в чашку. – В этом-то вся прелесть. – Она отпила глоток. – От меня требуется, чтобы я хорошо выглядела и иногда показывалась с ними в обществе. Завтра вечером я приглашена вместе с Эду. – И, словно ей понадобилось время, чтобы правильно понять замечание Якобины, она медленно поставила чашку. Ее глаза посветлели и стали почти стеклянными, а в голосе послышался лед, когда она добавила: – Во всяком случае, они совершенно точно не ожидают от меня того, о чем ты сейчас, вероятно, подумала.
– Нет-нет, я так… – пробормотала Якобина и смущенно опустила глаза на свою чашку.
Некоторое время обе молчали, потом Флортье тихо сказала:
– Понимаешь, я так долго не пыталась тебя найти, потому что… – Она помедлила, словно перебарывая внутреннее сопротивление, и еле слышно продолжила: – Сначала я решила, что увижусь с тобой только тогда, когда из меня получится что-то хорошее. Когда я смогу тебе сказать – вот, смотри, начало положено, я кое-чего уже добилась. Потом я была все время в разъездах, а потом… потом я подумала, что ты это не одобришь.
Якобина провела пальцем по выпуклому узору на чашке; ее тронуло и удивило, что Флортье точно так же терзается сомнениями и не уверена в себе, как и она сама.
– Извини, – с огорчением прошептала Якобина. – Я не хотела тебя обидеть.
– Там нет ничего предосудительного, – убежденно заверила ее Флортье. – Правда, нет! Они просто рады, что могут сделать для меня что-то приятное. Если даже они и надеются на что-то. – И она упрямо добавила: – Тут все не так, как у нас в Нидерландах!
– Я знаю, что тут на многое смотрят совсем не так, да, в общем-то, меня это и не касается, – тихо возразила Якобина. – Только будь осторожной, пожалуйста! Хорошо?
Флортье улыбнулась.
– Конечно, не волнуйся! – Она снова взялась за чашку. – Теперь ты расскажи! Как у тебя дела?
Якобина описала ей дом в Конингсплейн Оост и свою жизнь у супругов де Йонг, даже упомянула про свои неудачи, и они с Флортье посмеялись над сгнившим цветком.
– Прекрасно, – сказала, наконец, Флортье, внимательно выслушав рассказ, и посмотрела на Якобину. – Знаешь, в тебе что-то изменилось.
Якобина провела пальцем по мокрому от пота виску.
– У меня посветлели волосы…
– Нет, я не об этом, – нетерпеливо отмахнулась Флортье. Якобина поежилась под ее пристальным взглядом. – Постой, я сейчас догадаюсь… Ага! Ты познакомилась с кем-то? – Она с восторгом улыбнулась Якобине. – Точно?
Якобина покраснела и опустила глаза. Она намеренно не упомянула о Яне, но думала о нем, когда рассказывала про свою новую жизнь в Конингсплейне.
– Точно? – воскликнула Флортье так громко, что сидевшие на веранде люди повернулись к ним, кто-то раздраженно, а кто-то с интересом. – Расскажи!
– Там нечего рассказывать, – пробормотала Якобина и смахнула с темно-синей юбки несуществующие крошки. Посмотрела из-под ресниц на Флортье и вздохнула, уступая невысказанной настойчивости, сверкавшей в ее глазах. – Его зовут Ян, Ян Моленаар. Он друг семьи де Йонгов, миссионер из Бейтензорга.
– Ой, миссионер! – сморщилась Флортье. – Как-то не очень романтично!
Якобина хотела возразить, но закрыла рот и лишь покачала головой. Их взгляды встретились, и они дружно расхохотались.
Флортье вскинула голову и посмотрела на Якобину.
– Тебе он очень нравится? Или нет?
Якобина обвела взглядом двор отеля и помолчала, не зная, нужно ли ей выразить в словах свои чувства к Яну и доверить это Флортье. Наконец, она кивнула и сказала почти пристыжено:
– Да. Очень.
Флортье сморщила носик и стремительно вскочила, едва не перевернув качалку.
– Тебе нужно обновить свой гардероб!
– Но ведь у меня… – начала было Якобина.
– Ты молодая, а ходишь как матрона – тем более теперь, когда в игру вступил мужчина! – Флортье потянула Якобину за руку. – Пойдем! Купим тебе что-нибудь симпатичное, а по дороге ты мне расскажешь про Яна Моленаара! Я хочу знать все!
Больше всего Якобине хотелось сбежать куда глаза глядят, когда кучер помог им вылезти из коляски возле здания под тамариндами и смоковницами. Тем более, что две дамы в светлых нарядах и изящных шляпках, вероятно, мать и дочь, с довольным видом вышли из магазина под названием «Мэзон де Руффиньяк» и теперь, стоя в тени маркиз, рассматривали выставленные в витрине шляпы. Казалось, они сошли со страниц журнала мод – узкая талия, воланы, кружева и ленты, воплощение легкости и женственности.
Флортье втащила Якобину за собой, через порог стеклянной двери, которую с глубоким поклоном распахнул перед ними темнокожий парень в униформе, а затем принял у них зонтики.
– Добрый день, – прощебетала Флортье, когда они оказались в белом, просторном торговом зале с высоким потолком. Воздушные платья цвета «крем» и «блё», бледно-розовое вечернее платье демонстрировались на манекенах возле высокого зеркала, а в витрине были выставлены разнообразные шляпки, похожие на торт с кремом. Возле задней стены на полках лежали рулоны сукна, аккуратно рассортированные по цвету и рисунку. Сквозь открытую дверь Якобина увидела подсобное помещение, где тоже хранились десятки рулонов ткани – нежнейшей узорной тюли, различного шифона и жоржета. На длинном прилавке перед посетителями были выложены кружева, ленты и тесьма, намотанные на картон, образцы вышивки и сотни пуговиц любого цвета и формы.
Солидный господин с густыми седыми усами и почти лысой головой, сидевший за конторкой, оторвал взгляд от гроссбуха. Его добродушное лицо мгновенно просияло, у него даже выпал из глаза монокль и повис на цепочке.
– Мадемуазель Флортье! – радостно воскликнул он без всякого следа французского акцента и бросился к ней навстречу так стремительно, что полы его пиджака распахнулись. – Какая радость, что вы почтили нас снова! – Остановившись перед Флортье, он отвесил низкий поклон, схватил ее руку своими пухлыми пальцами и поцеловал. Преданно заглянул ей в глаза. – Вы довольны вашим зеленым платьем? Оно произвело фурор?
– Завтра я надену его в первый раз, – ответила Флортье и добавила, взглянув на Якобину: – Сегодня я здесь не ради себя. Знакомьтесь: моя подруга, фройляйн ван дер Беек.
– Бомбергер! – воскликнул усатый господин, отпустил руку Флортье и с таким же восторгом и новым поклоном вцепился в руку Якобины. – Очень рад, мадемуазель ван дер Беек, очень рад! – Он выпрямился. – Что мадемуазель желает – что-нибудь для вечера или дневное?
– Для дня, – стеснительно ответила Якобина. – Что-нибудь легкое. Но практичное, – поспешно добавила она.
– Симпатичное, – вмешалась Флортье. – Главное, чтобы было симпатично.