Несколько секунд висит тишина. Я продолжаю гладить огрубевшие ногти и узловатые пальцы. И тут чувствую, что она вздрагивает и хлопает меня по рукам. Она застигает меня врасплох, но руку я не отнимаю. Я пожимаю ее руку в ответ, и бабушка неожиданно открывает глаза, всего на щелочку.
— Не сдавайся, Эм, — отчетливо шепчет она. — Все будет хорошо. — И тут же опять закрывает глаза.
Я рыдаю безостановочно, но на губах улыбка. Она сказала всего несколько слов, но они были самыми главными.
— Спасибо, бабуля, — благодарю я как раз перед тем, как возвращается Кейд с недоеденным батончиком «Сникерс».
Мы выходим из палаты, и Кейд задает один-единственный вопрос, который не дает мне покоя с тех пор, как мы уехали из дому:
— Как думаешь, папа уже приехал?
— Надеюсь, Кейд, — честно отвечаю я. — Очень на это надеюсь.
Через пять минут мы подъезжаем к дому, Кейд первый оценивает обстановку и равнодушно отвечает:
— Нет.
Я прекрасно понимаю, о чем он говорит, и это «нет» раскалывает мое и без того разбитое сердце.
Делл еще не приехал.
Энн
Когда я выполняю домашние задания или еще чем-то занимаюсь, часто перестаю замечать окружающих людей. Я просто замыкаюсь в особом пространстве, и остальной мир перестает для меня существовать. Покраска стен в гостиной совсем не похожа на выполнение домашней работы, с одним исключением: вся семья находится в этой зоне или отгораживается от окружающего мира — именно поэтому никто не слышит звука открываемой и закрываемой двери, когда утром в субботу приезжает папа. Неожиданно он возникает на пороге комнаты, руки в карманах, и смотрит, как мы работаем.
Сначала я даже не замечаю его у себя за спиной. Меня заставляет обернуться мама, которая перестает водить роликом по стене и не мигая смотрит поверх моего плеча.
— Ты приехал, — глухо произносит она.
И тут же все бросают работу. Мы с Бри пятимся на два шага назад, чтобы не стоять между родителями.
Кейд бросает малярную кисть в ведро, стоящее у его ног.
— Ты думала, не приеду?
— Ждала, что ты приедешь вчера. Или, по крайней мере, позвонишь.
Он продолжает держать руки в карманах, но кивает на спальню:
— Поговорим с глазу на глаз?
— Нет, — вмешиваюсь я, сама себе удивляясь. — Я тоже хочу послушать. — Я поспешно перевожу взгляд с мамы на папу. — Я… на прошлой неделе подслушала ваш разговор. И все знаю.
— Ясно, — говорит папа, кажется, ничуть этому не удивившись.
— Поэтому, если ты хочешь сообщить маме что-то неприятное, я тоже хочу это знать, потому что все, что происходит между вами, отражается на нас, детях. Кроме того, тут очень тонкие стены, мы все равно услышим весь разговор.
Он смотрит на меня, как будто извиняясь:
— Отлично, в таком случае поговорим при всех. — Он смотрит на Бри, Кейда, потом опять на маму. — Дело вот в чем. Вчера я рано ушел с работы, полагая, что успею как раз к ужину. Но, уже сев в машину, почувствовал, что мне нужно еще немного подумать. Поэтому поехал домой. Я бы позвонил, только не знал, что сказать. — Он глубоко вздыхает. — Ночь была очень долгой, Эмили. Но я принял решение.
— Какое решение? — спрашивает она.
— Ты сама велела не приезжать, пока я не решу, насколько для меня важен наш брак. И что ты значишь для меня.
— И?..
— И… вот я здесь. По какой бы причине не возникла между нами стена, я хочу понять, как можно ее убрать. Я не знаю, как и сколько времени это займет, но я хочу попытаться.
— Я тоже, — шепчет она. — Только… только у меня есть идея, с чего начать.
По-моему, в этом месте хорошо было бы обняться или поцеловаться, но я уверена, что мама говорит об игре «Шаги навстречу».
Папа вытаскивает руки из кармана и протягивает лист бумаги:
— Может быть, начнем с этого.
— Что это?
Растягивая губы в улыбке, папа отвечает:
— Заявление на отпуск на следующие две недели. Вчера начальник его подписал. Больше до конца года у меня выходных не будет, но я думаю, учитывая обстоятельства, это достойное вложение моего времени.
— Спасибо, Делл. — Мама пытается скрыть свои эмоции, но на ее губах, несомненно, тоже играет улыбка. — Это много для меня значит.
Папа кивает и обращается к нам, детям:
— Ну-с, что нового, ребята? Что я пропустил? Кейд, нашел еще сокровища?
— Нет, а вот Энн нашла жениха.
Я коротко взвизгиваю, а папа едва не поперхнулся. Мама смеется. Бри хмурится.
— Он мне не жених! Да, он мальчик, но… мы просто друзья!
Но Кейду недостаточно просто толкнуть меня под автобус, ему нужно еще и раскатать меня колесами.
— Тогда почему вы держались за руки?
— Ничего себе! Секундочку! — размахивает папа руками. — Энн, меня всего пару недель не было, а ты уже гуляешь, держась за руки с чужими людьми?
— Он мне не чужой. Мы каждый день гуляем.
— Что?! Этим летом тебе нельзя завязывать отношения с парнями. Учитывая ситуацию, это крайне безответственно. И ты прекрасно об этом знаешь.
— А я завязала.
— Но тебе нельзя, и все мы здесь ради тебя. — Он смотрит на маму. — Эмили! А ты как это допустила?
Естественно, подобное обвинение маму возмущает. Доли секунды хватает на то, чтобы ее настроение упало.
— Значит, по-твоему, это я виновата? А как мне нужно было поступить, Делл? Запереть ее в кладовке? Ей семнадцать лет.
— И ты это поощряешь?
— Нет, конечно! Я пыталась ее отговорить. Она и слушать не стала.
— Это правда, — встреваю я, надеясь хоть немного снять с мамы вину. — Отговаривала. Я не слушала.
Папа разочарованно качает головой.
— Поверить не могу. Я надеялся, что, пока я на работе, она с тобой в безопасности. Неужели я так много прошу?
— Делл, не начинай.
— Неужели не ты здесь мать? Как ты могла позволить нашей несовершеннолетней дочери диктовать правила?
— Нет правила, которое запрещает мне заводить друзей, — возражаю я.
Папа закатывает глаза совсем так же, как Бри.
— С друзьями за руки не держатся.
Так и знала, что все этим и закончится… только не хотела, чтобы ссора возникла прямо с порога.
— И правила против женихов тоже нет! Я просто пытаюсь жить обычной жизнью, нет ничего странного в том, что у меня такой друг, как Тэннер. В чем, собственно, дело?