Через две недели мама родила девочку, и это меня несколько отвлекло. Родители назвали мою сестренку Элиза. Я часто брала ее на руки. Иногда, когда никто не мог слышать, я с ней разговаривала – рассказывала свои тайны и пугала ее тем, какими дети могут быть жестокими.
– Я не допущу, чтобы над тобой издевались так, как издеваются надо мной, – говорила я шепотом, баюкая Элизу. – Для этого и нужна старшая сестра: чтобы всегда защитить тебя, чтобы всегда любить тебя. Твоя старшая сестренка всегда будет заботится о тебе. Обещаю.
В течение следующих нескольких месяцев я терпеливо ждала, что случится «нечто», благодаря чему, как обещал Грант, обо мне перестанут судачить. Но изо дня в день мой кошмар повторялся.
К апрелю я почти потеряла надежду, что когда-нибудь перестану быть в глазах окружающих источником «заразы». Торопила время в надежде, что пары месяцев летних каникул хватит, чтобы мои сверстники подыскали себе какую-то другую тему для разговоров, а меня оставили в покое. Я устала от того, что все разбегаются каждый раз, когда я подхожу к детской площадке, или многозначительно замолкают, когда прохожу мимо. Устала, что одноклассники делают вид, что надели защитный костюм.
В мае учителя сообщили, что все ученики, которые в течение года вели себя безупречно, получат бонус – поход на роллердром. Я не могла понять, как поведение моих одноклассников можно назвать безупречным – разве что безупречно отвратительным, – но все равно очень хотела пойти: катание на роликах было, пожалуй, одной из тех немногих вещей, которые я умела делать хорошо. Мама подарила мне первые ролики, когда мне было всего шесть лет, и я почти не снимала их, пока не научилась кататься лучше всех. Так что я сочла поход на роллердром моим шансом произвести впечатление.
Самый важный день выпал на пятницу. Утром нас посадили в автобусы, на которых через весь город повезли к спортивному центру, где в нашем распоряжении оказался целый каток. Свою пару роликов я получила одной из последних, поэтому к тому времени, как я их зашнуровала, большинство уже выписывали круги в сиянии огней дискошара. К моему разочарованию, некоторые держались на роликах намного лучше, чем я. Кто-то даже мог кататься спиной вперед. И хотя не все стояли на ногах уверенно, многие могли проехать какое-то расстояние, не грохнувшись. «Даже если я и не лучшая, – шепотом сказала я себе, – то уж точно в первой десятке».
Я не заметила, что в пределах слышимости оказался Рэнди – еле-еле, цепляясь за бортик, он пытался хоть как-то двигаться. Таким жалким я его не видела еще никогда. Чувствовалось, что Рэнди здесь неуютно. Казалось, его ноги вот-вот подогнутся под весом его массивного тела.
– Ты что, сама с собой разговариваешь? Вообще-то тут еще есть с кем поговорить, – остановил он меня.
Конечно, Роулинз не хотел грубить. Он даже, наверное, намекал, что поговорить можно и с ним. Но у меня слишком сильно путались мысли, поэтому я заняла оборонительную позицию.
– А ты что, катаешься на роликах, Рэнди? Знаешь, у них тут есть специальный каток для маленьких деток. На случай, если тебе нужна помощь, – снисходительно улыбнулась я.
В мгновение ока Роулинз стал совершенно пунцовым:
– Ну так давай, четырехглазая, попробуй меня уделать!
Он впервые говорил мне в лицо что-то обидное. Хотя вся история со вшами началась с подачи Рэнди, он никогда не позволял себе оскорблять меня и даже пытался пресечь слухи, когда понял, что натворил.
Поэтому слышать оскорбления от него было гораздо больнее, чем от кого бы то ни было. Я склонила голову набок, и мои волосы упали мне на плечо.
– Запросто! – бросила я, въезжая на каток.
Я с легкостью скользила мимо катающихся. Когда закончила первый круг, посмотрела через плечо – Рэнди все еще за мной наблюдал – и злорадно отметила про себя, что его лицо уже даже не пунцовое, а темно-бордовое. Кажется, то, как я его уделала, ему совсем не понравилось. Но на следующем круге я заметила, что выражение его лица изменилось. Он больше не хмурился, а улыбался. Только улыбка эта выглядела совсем не доброй. Это была скорее кривая ухмылка, не предвещавшая ничего хорошего.
Как только я приблизилась, Рэнди поднял руку и указал на меня. А затем громко, так, чтобы каждый мог слышать, даже громче музыки из динамиков, прокричал:
– Осторожно, тут Вшивая! Она сейчас по всему катку своих вошек разбросает!
Я продолжала кататься, хотя прекрасно понимала, что теперь на меня смотрят все. И поэтому сделала пару грациозных проходов к центру катка, затем отклонилась вправо и поехала вдоль стены, красуясь перед зрителями. Но на половине второго круга уже начала понимать, что Рэнди добился-таки своего. Теперь уже все катались не ради удовольствия, а лишь с одной целью – уехать подальше от меня. Я чувствовала себя акулой в бассейне с лососем: если ехала в одну сторону, все сбивались в кучу напротив. Я уходила влево – они перемещались вправо. Я отклонялась – и все отклонялись в противоположную сторону. Куда бы я ни направилась, остальные старались держаться так, чтобы между нами была «подушка безопасности».
Я сделала еще пять кругов и больше не смогла – съехала с катка и села на скамейку рядом, вся дрожа мелкой дрожью, но не собиралась плакать, доставляя всем удовольствие.
И тут вдруг заметила, как наша учительница сделала знак рукой Нэйтану – тот играл в салочки в компании еще нескольких наших. Должна заметить, катался он вполне сносно, хотя это меня не удивляло: он же был хорош во всем. Он отделился от группы и подъехал к учительнице. Пару раз кивнул, когда та что-то сказала, и один раз посмотрел в мою сторону, что застало меня врасплох. Я быстро опустила взгляд, делая вид, что не заметила.
Минут через десять диджей объявил, что собирается поставить медленную композицию. Весь класс оживился. Пары? Мальчики и девочки, рука в руке? Добровольно? Настоящее испытание – теперь каждый хотел увидеть, кто первым сломает гендерный барьер. А из громкоговорителя снова донесся голос диджея:
– А теперь приглашаются только пары! Только пары. Все остальные, пожалуйста, покиньте каток. Мальчики, это ваш шанс позвать ту самую на медленный танец!
В считаные секунды каток опустел. Затем несколько смельчаков, держась за руки, робко въехали на середину. Первыми, кто осмелился, были Эндрю и Гретхен – но они и так вместе занимались в танцевальной школе, поэтому за руки наверняка подержаться уже успели. За ними последовал Пол, парень с длинными волнистыми волосами. Он вез за собой девушку по имени Аманда, которая явно очень смутилась. Следующими были Аарон и Эрин – оба вообще не умели кататься, но, судя по всему, им было очень весело помогать друг другу держаться на ногах.
Я сидела на скамейке возле закусочной, наблюдая, как пары кружат по катку, и искренне желая побыстрее оказаться дома, так что не заметила, как сзади подошел Нэйтан и предложил:
– Мэдди, хочешь покататься?
Я вскочила, когда он произнес мое имя, и чуть с ног не свалилась. Восстановив равновесие, посмотрела на Нэйтана с подозрением и спросила: