– Что – но? – Инес развернулся к нему, взрыв каблуками землю, шагнул вперед, и старик отскочил, испуганно всплеснув руками.
– Но это я могу сделать! Я, а вот даже ты – уже нет! И никто из тех, кто вокруг... Разъешь меня некроз, да там же сложнейшая электроника! В этом и не всякий техник из мастерских Меха-Корпа разберется! По всей Московии на это всего несколько человек способны, понимаешь?!
Я сел и ладонью вытер кровь с губ. Пулемет смолк, вдалеке звучали одиночные выстрелы, а еще мне казалось, что из-за холма доносится едва слышный гул моторов.
Громко топая, прибежал Рост, бросился к Инесу и тихо заговорил. Старшина внимательно слушал.
– Эй, а внутри ж, того, – я опасливо постучал пальцами по ошейнику, – обратно тикает. Время идет, слыште? Или надо идти шкаф вскрывать, или конец, тогда только водки мне налейте напоследок, да побольше...
– Амазин, отдайте ему ваши инструменты, – сказал Инес. – Кроме отвертки. Ведь тебе не нужна отвертка, наемник?
– Нужна, – заявил я, вставая. – Замок, по-твоему, гвоздями прибит? Может, пригодится, может, нет.
– Отвертку не давать, – повторил старшина.
Завернув инструменты в брезент, старик сунул его мне в руки, и я привязал концы к ремню. Поднял фонарь. Выстрелы за холмом не смолкали, гул моторов стал громче. Сельга Инес сказал Росту:
– Прикажи им развернуться строем. Но часовых на той стороне из-под холма не убирать. Они вообще не должны поворачиваться спиной к склону. Я сейчас приду.
Кивнув, Рост поспешил на передовую, а Сельга Инес обратился ко мне:
– У нас мало времени, наемник. Если в этот раз вернешься без излучателя, третьей попытки не будет. Иди.
* * *
Я пересек вершину и залез на ограду по другую сторону холма, зубами сжимая подвесную скобу карбидного фонаря.
К Разлому уходила равнина, по которой развернутым строем ехали десяток «тевтонцев» и три броневика. С машин вели огонь, у подножия холма бойцы кланов, отстреливаясь, спешно разворачивали свои автомобили. Ревя двигателем, между ними вылетел большой мотоцикл с железными бочками по бокам, и только когда из прорезанных в них щелей высунулись стволы, я понял, что в каждой сидит вооруженный боец.
Три «тевтонца» опередили строй машин, и мотоцикл понесся им навстречу. На одной машине монахов был «гатлинг», пулеметчик сразу открыл огонь. Мотоциклиста от выстрелов прикрывал выгнутый лист брони со смотровой щелью. Из бочек вовсю стреляли. Через секунду монах за пулеметом обвис на ремнях, а «тевтонец», вильнув, врезался в дерево. Две другие машины повернули обратно. Поливая их пулями, мотоцикл понесся следом, приближаясь к строю автомобилей Ордена.
Я выглянул не для того, чтобы любоваться боем, меня интересовали бойцы, наблюдающие за холмом. С этой стороны их было четверо. Получив приказ ни на что не отвлекаться, они даже не повернулись к приближающимся монахам. Внизу трава, но не слишком высокая и густая, расстояние между дозорными не очень-то большое – спуститься с холма и незаметно проскользнуть между ними вряд ли возможно даже ночью, а сейчас едва перевалило за полдень...
Соскочив с ограды, я перехватил фонарь левой рукой и побежал. Когда огибал барак, сверху раздалось глухое тявканье, и над краем крыши показалась залепленная плесенью морда панцирника. Он прыгнул, я выстрелил ему в голову и нырнул за угол.
Путь в комнату, где на круглом столе лежал излучатель, занял не много времени, самым сложным оказалось вновь раскачаться на лозе. Бок болел все сильнее.
Я сразу подбежал к зеркалу, бросил брезентовый сверток на шкафчик рядом, поставил туда же фонарь и повернул раструб так, чтобы луч освещал, но не слепил меня.
Звуки боя не доносились сюда, в лаборатории стояла мертвая тишина. Действие микстуры заканчивалось: любое движение отдавалось резкой болью в боку, зато сонливость прошла, в голове прояснилось.
Из ящика я достал обломок скальпеля и с его помощью отвинтил четыре крошечных винтика по углам крышки на ошейнике. Поддел ее, приоткрыл на петлях. Подергал, а потом просто выломал и, швырнув под ноги, придвинулся ближе к зеркалу.
Внутри ошейника на экранчике размером с ноготь большого пальца, утопленном в бок кубика из черной пластмассы, сменялись зеленые цифры. Они показывали, что до взрыва осталось почти двадцать минут.
От таймера отходили три проводка, на внутренней стороне ошейника была плата: ряд конденсаторов, круглые шайбочки реле, дорожки серебристой пайки. Я не увидел взрывчатку – скорее всего, какой-то пластид, спрятанный в глубине железного обруча.
Придвинувшись к зеркалу еще ближе, взял фонарь и посветил сбоку, потом переместил немного ниже, слегка повернул. Добившись, чтобы луч осветил содержимое ошейника, замер, разглядывая его. Зеленые цифры быстро сменяли одна другую. Осталось девятнадцать минут. Восемнадцать.
Кивнув самому себе, я поставил фонарь на шкаф, щипцами отломил от проволоки три куска длиной с указательный палец, согнул их дугой и стал пинцетом по очереди прикручивать концы к проводкам, идущим от микросхемы вдоль ошейника. Работа была кропотливая, и когда я закончил, таймер показывал, что осталось двенадцать минут.
Я вспотел от напряжения, да к тому же начало подергиваться левое веко.
Три согнутые полукругом проволоки торчали из ошейника. Таймер показал одиннадцать минут. Я поднес щипцы к участку провода между концами одной проволоки, но потом отвел руку. В горле совсем пересохло – достал из кармана флягу, которую подобрал в траве под холмом, открыл и сделал несколько глотков. Не поворачивая головы, закупорил флягу и положил ее на шкаф.
Таймер показал десять минут, и ошейник пискнул.
Ухватив щипцами провод между концами проволоки, я перекусил его.
Потом второй.
Третий.
Ничего не произошло – схема за счет проволочек не разомкнулась, и таймер продолжал щелкать.
Да уж, тупой наемник с юга не догадался бы до такой простой штуки.
Пот стекал по лбу, пальцы немного дрожали, но хоть веко больше не дергалось. А вот рана на боку пульсировала болью почти такой же сильной, как после падения с тепловоза.
Девять минут. Я щипцами согнул самый тонкий гвоздь и попытался просунуть его в крошечную скважину, но он оказался слишком толстым. Проволока, которую дал Амазин, чересчур мягкая, от нее пользы не будет...
Скрепки!
Найдя одну в ящике шкафа, я распрямил ее, кончик загнул крючком и вставил в скважину. Провернул. Вдавил глубже, повернул еще раз, потом в другую сторону. Наклонив, дернул – хруст, щелчок...
Восемь минут. А ведь мне еще надо успеть обратно – времени совсем не осталось. Я медленно развел концы ошейника, и торчащие из него проволочные дуги стали разгибаться. Еще немного, и проволока, кое-как прикрученная к проводкам, соскользнет с них... Затаив дыхание, я стал поднимать ошейник. Хорошо, что голова побрита налысо, волосы едва начали отрастать. Задняя часть ошейника скользнула по затылку, а верхняя проволока зацепила нос.