– Хочешь подержать своего сына, господин? – спросила она, протягивая ребенка Спартаку. В ее глазах не было слез, на лице была написана одна лишь решимость.
Он медленно повернулся к ней и поглядел на сына, а тот уже смотрел на отца синими глазами. Спартак медленно протянул правую руку, чтобы ребенок мог ухватиться за один из его толстых пальцев. Он нежно поцеловал младенца в лобик, погладил Диану по щеке и вышел из спальни. Я поглядел на Диану, и мои глаза наполнились слезами.
– Что случилось? – спросил я.
– У нее началось сильное кровотечение сразу после рождения ребенка. И жизнь просто вытекла из нее. Врач ничем не мог помочь.
Я вытер слезы и нежно поднял Галлию на ноги.
– Надо взять себя в руки. Мы должны быть сильными – ради Спартака, – прошептал я ей. – Пошли, надо позаботиться о новорожденном.
Я вывел Галлию из спальни, Диана с ребенком на руках последовала за нами. Я вышел наружу и велел часовым сообщить всем в лагере, что нам срочно нужна кормилица. Мы рассчитывали, что ее нетрудно будет найти среди сотен женщин, все еще остававшихся при войске. Долину уже заливал бледный предутренний свет, хотя все вокруг по-прежнему было серым, холодным и мокрым, и дождь продолжал идти, хотя и не такой сильный, как мощная гроза с ливнем в прошедшую ночь, а просто непрерывно моросящий дождик. Река, которая еще вчера была лишь мелководным ручьем, теперь превратилась в яростный и стремительный грязный поток, который отрезал меня от конницы, стоящей на противоположном берегу. Потом я заметил Спартака, он шел по центральному проходу лагеря, удаляясь от своего шатра. Я зашел в шатер, взял меч, пристегнул его к поясу и пошел следом за ним. Шел я медленно, земля была мягкая и вся пропитана дождевой водой. Я догнал Спартака шагов через сто. Он был без шлема, держал щит в левой руке, а меч – в правой.
– Куда ты идешь, господин?
– Хочу воссоединиться со своей женой.
– Тебе бы лучше вернуться в свой шатер. Ты нужен сыну.
Он остановился и посмотрел на меня. В его глазах застыло отчаяние.
– Без Клавдии я – ничто. Поэтому не желаю жить дальше, когда ее нет рядом со мной. Ты дал ей обещание, Пакор, не так ли? Ты его сдержишь?
– Ты же знаешь, что сдержу.
– Ну, так сдержи, – и он двинулся дальше.
Я с ужасом понял, что он идет в сторону римлян, намереваясь вступить с ними в бой – в одиночку. Я бросился назад к его шатру, крича всем, кто попадался по пути, чтобы трубили общий сбор. Тут же раздался рев сигнальных труб.
– Акмон, собирай людей! Все войско! Спартак хочет один драться с римлянами! Он желает умереть!
Акмон сначала не понял, что я ему кричу, настолько он был поражен горем. Но потом до него все же дошло, и он вскочил на ноги. Я схватил Гафарна за плечо:
– Оставайся здесь, присмотри за Галлией и Дианой. Река вздулась, на ту сторону не перебраться. Если станет совсем скверно, уходите в горы. Я вас найду.
Я поцеловал Галлию и выскочил наружу. Вокруг уже собирались воины и строились по центуриям. Я заметил, как Домит колотит кого-то своей тростью.
– Надевай шлем и вставай в строй! – орал он.
Я подбежал к нему.
– Что случилось, господин? – спросил он.
Я оттащил его в сторону:
– Клавдия умерла при родах. Мне кажется, Спартак ищет смерти.
– Плохие дела, и в самом деле плохие, господин. Мне правда очень жаль.
Центурии уже построились по когортам и теперь выстраивались в колонну.
– Следуй за мной, Домит. Надо прикрыть Спартака!
Мы поспешно двинулись за нашим командующим, стремясь догнать его и, несомненно, встретить смерть рядом с ним. Позади меня Домит рявкал на своих людей, и его когорта шла за нами ускоренным шагом. К нам присоединился Акмон со щитом в руке.
– Потребуется несколько часов, чтобы построить все войско, – сказал он. – А ты продержись пока что, не дай Спартаку погибнуть.
Сотни людей вокруг торопливо натягивали кольчуги и надевали шлемы. Они выстраивались в ряды, а их центурионы, мокрые и голодные, орали на них, выкрикивали приказания, вымещая на подчиненных собственное неудовольствие и злость. Так происходит всегда, в любом войске. Акмон поспешно отбежал к группе командиров, а вдали еще виднелась одинокая фигура Спартака, который неспешно удалялся в сторону неприятеля.
Римляне разбили два лагеря, по обе стороны реки, и расположились примерно в миле от позиции нашего войска. Мои разведчики не спускали с них глаз с самого момента их появления здесь, но пока что они не предпринимали особых попыток помешать нашим маневрам. Но сегодня, поспешно догоняя Спартака в надежде перехватить и остановить его до того, как он достигнет римских позиций, я увидел несколько партий легионеров, которые копали ров в нескольких сотнях футов перед их лагерем. Он явно хотели повторить тот же тактический прием, что использовали в Регии. Римляне кутались в красные плащи, поскольку дождь все продолжал идти, и ковырялись в грязи саперными инструментами. Я догнал Спартака и пошел рядом с ним.
– Мне кажется, это неверный шаг, мой господин.
– Тогда ступай назад, – ответил он, взмахнув мечом.
– Я не могу позволить тебе сражаться в одиночку, господин. Почему это тебе должна достаться вся слава?
Он мрачно рассмеялся.
– Теперь это уже не имеет никакого значения. Все мы скоро погибнем, но я предпочел бы проделать это в момент, который выберу сам.
Римляне – порядка дюжины легионеров – заметили нас, когда мы к ним приблизились; они побросали свои инструменты, похватали щиты и выхватили из ножен мечи. Мы были уже в двухстах шагах от них.
– Это твоя последняя возможность спастись, Пакор.
– Я тебя не оставлю, господин!
– Тогда я, идущий на смерть, приветствую тебя, Пакор, принц Парфии!
Я быстро оглянулся назад и увидел, что за нами идет когорта Домита, хотя они находились еще далеко и не успели бы догнать нас до того, как мы схватимся с группой римлян, возникших перед нами. Я вознес про себя молитву Шамашу, прося его даровать мне хорошую смерть, и вдруг Спартак рванулся вперед, крича что-то во весь голос. Я выхватил кинжал из-за голенища, обнажил спату и побежал следом за ним. Римские легионеры тоже бросились вперед, в атаку, несомненно, предвкушая легкую победу. Спартак набросился на первого римлянина, навалился на него всем телом, вбив щит ему в грудь, и глубоко вонзил меч ему в шею. Вытащил клинок и обернулся ко второму легионеру, который атаковал его, держа меч у бедра, готовясь нанести смертельный удар снизу вверх в пах или в живот. Однако мой командир и бывший гладиатор оказался слишком быстр для этого увальня и просто отскочил в сторону, так что римлянин ткнул мечом пустой воздух и тут же был убит, еще не успев проскочить мимо Спартака, который мгновенно развернул свой меч и с силой вонзил ему в спину. Третий римлянин напал на меня и попытался сразить рубящим ударом. Я отразил этот выпад спатой и всадил ему кинжал в правую подмышку, успешно обойдя край его щита. Он вскрикнул, выронил меч и упал на землю, зажимая рану. Я оставил его там, поскольку еще один римлянин нанес мне удар мечом, промахнулся, потом споткнулся о своего раненого товарища и растянулся на земле лицом вниз. Я прижал его сапогом к земле и вонзил клинок в спину. Больше он не поднялся.