– Ты меня поняла? Я больше не желаю тебя видеть. Чтоб ноги твоей не было в моем доме. И в галерее тоже. Если явишься, я сам вышвырну тебя вон. – Он резко повернулся и вышел. Брэдли последовал за ним.

Внезапно Эрин поняла, что с ее отцом теперь будет все в порядке, и с искоркой сочувствия посмотрела на Лорен. Увидела растрепанные волосы, размазанную розовую помаду, мятую простыню, обернутую вокруг голого тела.

– Если бы вы могли посмотреть на себя со стороны, – сказала она с насмешкой. – Вы похожи на уличную проститутку. Мне ужасно не хотелось причинять боль отцу, но он должен был увидеть вашу подлинную суть. Я очень рада, что все вышло наружу, прежде чем вы стали членом нашей семьи.

– Вон отсюда, – завизжала Лорен и разрыдалась. На этот раз без притворства. Схватила туфлю и хотела швырнуть ее в Эрин.

– С удовольствием! – Эрин повернулась и закрыла за собой дверь. Раздался стук – это туфля ударилась о дверное полотно.

Всю обратную дорогу Гарет не проронил ни слова. Молчали и Эрин с Брэдли. Дома Гарет налил себе полный бокал виски. Эрин и Брэдли ждали, когда он выпьет, понимая, что ему нужно выпить, что это испытанное лекарство от только что перенесенного шока.

– Па, – с нежностью проговорила Эрин. – У нас не было другой возможности открыть тебе правду. Мы пошли на такой шаг не для того, чтобы причинить тебе боль. Но ты бы никогда не поверил, что Лорен…

Гарет поднял руку.

– Больше никогда не упоминай имени этой женщины, – заявил он со злостью.

Эрин и Брэдли озабоченно переглянулись.

– Ты очень сердишься на нас? – с тревогой спросила Эрин.

– Я понимаю, почему вы так поступили, – ответил Гарет, не глядя на нее.

Эрин было жалко отца; она дорого бы дала за то, чтобы излечить его от горя.

– Но ты злишься на нас за то, что мы тебя обманули, – сказала она. – Ведь вы с мамой воспитывали в нас честность…

– Мне следовало бы злиться, но я рад, что вы это сделали, – перебил Гарет дочь, к ее огромному удивлению. – Глубоко в душе я чувствовал, что что-то не так. Давно уже чувствовал. Она часто исчезала куда-то на несколько часов, потом приводила какие-то неубедительные отговорки. А я просто не хотел видеть причину, не хотел верить, что она… – Он обхватил голову руками. – Вообще-то, я даже испытываю облегчение оттого, что она исчезнет из моей жизни.

– Но по твоему виду этого не скажешь, – заявил Брэдли.

Гарет посмотрел на сына.

– Только из-за того, что я кажусь себе идиотом. Вы когда-нибудь простите мне такую глупость?

Эрин и Брэдли никогда не слышали таких слов от отца. Все трое сели на диван.

– Па, тебя не за что прощать, – с подчеркнутым сочувствием сказал Брэдли.

– После смерти мамы ты оказался уязвимым, будто сирота, и в это время тебе подвернулась такая вот обманщица с богатым опытом, – добавила Эрин.

– Но вас-то она не сумела обмануть, – возразил Гарет. Ему было стыдно, и в то же время он гордился своими детьми.

– Па, ты всего лишь человек, и ничто человеческое тебе не чуждо, – сказала Эрин. – Прости сам себя и просто забудь эту историю.

– Я знаю, что запустил наши дела. Можно сказать, довел их почти до катастрофы. В деловом отношении я очень зависел от вашей мамы. Наша галерея держалась на ее таланте художника и на деловой хватке.

– Мама всегда заставляла тебя поверить, что ты следовал ее советам, а на самом деле она была лишь резонатором твоих идей, – сказала Эрин.

– Нет, это не так, – запротестовал Гарет.

– Так, папа. Мама всегда смеялась над этим. Она мне часто рассказывала, что самые удачные идеи, которые ты приписывал ей, на самом деле были твоими. Просто ты должен снова поверить в себя.

– Если бы это было легко! – вздохнул Гарет.

– Мы поможем тебе, ведь мы рядом, – напомнила ему Эрин.

– Я знаю, и я вас очень люблю, вы даже не представляете себе, как сильно. Но для возрождения галереи нам нужны хорошие картины.

– Мы найдем какого-нибудь молодого и талантливого художника, – сказал Брэдли. – Я уже стосковался по талантам.

– Давайте устроим выставку и широко ее разрекламируем, – с восторгом сказала Эрин. Она уже с радостью предвкушала, что сможет снова взяться за работу – и ей не придется видеть возле себя Лорен.

Гарет видел, как изменилась за время поездки в Австралию его дочь. Скоро она станет прежней Эрин, полной восторга и энтузиазма.

– Все будет хорошо, правда? – спросил он и обнял своих детей.

– Да, папа, все будет хорошо, – подтвердила Эрин.

40

– Брэдли, я-то думал, что буду смотреть картины. Зачем мы встретились в этом переулке у твоего вэна? – спросил Альберт и подошел к парню, стоявшему возле своей машины.

– Художник, чьи картины ты будешь смотреть, хочет остаться анонимным, – сообщил Брэдли.

– А-а, – отозвался Альберт. – Он что, в вэне?

– Конечно, нет, – рассмеялся Брэдли. Альберт всегда отличался суховатым юмором. Часто было трудно понять, серьезен он или шутит. – В вэне его картины. – Он открыл заднюю дверцу.

– Тебе это может показаться странным, – сказал Альберт. – Но я уже не раз встречал художников в самых необычных местах.

– В нищих ателье под крышей?

– Если бы так. Один художник, беженец из Трансильвании, выдавал себя за потомка графа Дракулы. Он требовал, чтобы мы встретились в кактусовом саду на крыше его дома в Грейвсенде. Он работал в маленьком лесу из самых колючих кактусов, какие мне приходилось видеть. Куда бы я ни поворачивался, везде в мою кожу впивались острые колючки. У меня на теле остались красные болячки, зудевшие много недель. Я тогда едва с ума не сошел!

– Зачем художник работал среди кактусов? – удивился Брэдли.

– Он плохо говорил по-английски, но я понял, что кактусы защищали его произведения от воров. У него были интересные картины, но мне больше не хотелось заходить в тот кактусовый сад. Другого художника я встретил в ванной отеля «Метрополитен». Представь, как это выглядело со стороны – двое мужчин встречаются в ванной комнате отеля. Весьма странно.

Брэдли поднял брови.

– Парень работал там целый месяц. Его выкинули из дома, так как он не платил за свое проживание. Довольно трагичная ситуация, особенно когда его выгнали и из отеля. В другой раз одна весьма странная женщина пригласила меня в зоопарк, к клетке шимпанзе. Я чуть не пошел от любопытства. Ей хотелось, чтобы я увидел сходство изображенных ею приматов с живыми шимпанзе. Пока я пытался разговаривать с ней, она периодически стрекотала, как шимпанзе, и утверждала, что умеет объясняться с приматами. Это было действительно гротескно.

Брэдли засмеялся.