Хелена испугалась. Ей показалось, что девушка заперта в стеклянном аквариуме и утонет, если ей немедленно не помочь. Захлебываясь от рыданий, Хелена бросилась, как безумная, колупать ногтями камень, пока, опомнившись, не упала в изнеможении на пол, где дала волю слезам, пролив их больше, чем за всю предыдущую жизнь.

Наконец кто-то нежно обнял ее за плечи. Открыв глаза, Хелена увидела женщину, которую Ян так почтительно приветствовал в день их приезда. Пожилая индианка крепко обняла гостью и, прижав ее к себе, принялась раскачиваться из стороны в сторону, словно баюкала.

– Аии, лиюйхе билькуль маалуум, я знаю, бетии… – бормотала она. – Это ужасно, да, ужасно… – Когда Хелена немного успокоилась, женщина осторожно подняла ее и повела к лестнице. – Ашо, пойдем, здесь тебе не место. Тебе нечего делать в Ансу Бердж…

И весь обратный путь по бесконечным лабиринтам дворца эти слова эхом отзывались в голове Хелены: «Ансу Бердж» – «Башня Слез».

Совсем обессилевшая, Хелена перешагнула порог зенаны, где индианка препоручила ее заботам услужливых девушек, тут же уложивших гостью в постель. Через несколько часов Хелена встала отдохнувшей, однако угрюмая серьезность на лицах обычно веселых спутниц встревожила ее.

Все выглядело так, будто гостья в порыве своего неуемного любопытства нарушила какое-то табу. Наконец торжественное шуршание шелка заставило Хелену повернуться в сторону двери.

В комнату вошла хозяйка дома, при виде которой служанки почтительно склонились со сложенными у груди ладонями. Отпустив девушек легким кивком, хозяйка закрыла за ними дверь и присела на край кровати, протягивая Хелене чашку с дымящимся чаем.

– Выпей, бетии, тебе полегчает, – ласково сказала она.

Хелена послушно взяла чай, который пах пряными травами. Пока она пила, женщина не сводила с нее настороженных, хотя и доброжелательных глаз. Хозяйке было около шестидесяти, и только сейчас у Хелены появилась возможность разглядеть ее лицо в деталях.

Большие темные глаза окружала сеть мелких морщинок, нос, с левой стороны которого сверкал вправленный в золото алмаз, был резко очерчен и сильно выдавался вперед. Узор тяжелых серег гармонировал с не менее массивным ожерельем. Каждое движение этой женщины было исполнено благородного изящества. Маленькие, но сильные руки, украшенные множеством перстней и колец, спокойно лежали на коленях, прикрытых тканью зеленого с золотой отделкой сари. Хелена успокоилась, почувствовав доверие к собеседнице.

– Вы… знаете, что я видела наверху… маатаджи?

Последнее слово, принятое у индусов обращение к пожилой женщине, она выговорила нерешительно, как бы сомневаясь в его уместности.

– Называй меня Джанахара, – вздохнув, поправила хозяйка. – Я знаю. Этот дворец очень старый, и его стены повидали немало. Радость и страдание, рождение и смерть в Индии гораздо ближе друг к другу, чем в вашей стране. Жизнь здесь многоцветна, как наши сари, и беспощадна, как солнце пустыни или муссонные ливни. Бесчисленные поколения моих предков обитали в Сурье. В этих стенах увековечена судьба клана Чанд.

Хелена вопросительно посмотрела на Джанахару. Та улыбнулась.

– Наша варна неоднородна, – объяснила она. – Кштарии подразделяются на кланы, а те, в свою очередь, на семьи, не менее обособленные друг от друга, чем касты. Выделяются два наиболее могущественных клана: Чандраванши, согласно легенде, ведущие происхождение от луны, и Сурьеванши, «дети солнца». Господь Кришна тоже родился Чандом. Оба клана правили этой страной с глубокой древности, задолго до того, как здесь появились другие князья, и подобно тому, как солнце и луна не могут стоять рядом в небе, не уживались на этой земле Чанды и Сурьи. Все изменили англичане, и мудрый царь из рода Чандов после долгих и тяжелых переговоров женил своего старшего сына на принцессе из рода Сурья. Таким образом он хотел скрепить союз двух кланов против ненасытных сахибов.

В качестве приданого за принцессой Камалой отдали Сурья-Махал, и он оставался любимым дворцом Джирая Чанда вплоть до последних дней его жизни, прежде всего как память о рано умершей жене.

Джирай Чанд был последним раджой Сурья-Махала и прилежащих к нему земель. Я горжусь, что в моих жилах течет его кровь, и все еще надеюсь увидеть на троне его наследника. Но… – Она глубоко вздохнула, принимая из рук Хелены уже пустую чашку. – Я всего лишь глупая старуха, никак не желающая поверить в то, что слава рода Чандов угасла навсегда. До сих пор мы защищали и укрепляли нашу страну не только мечами, но и умом и хитростью. Но присутствие ангрези – медленный и опасный яд для Индии. Я уверена, что они пришли не навсегда, но однажды этот яд подточит силы древнего царства Чандов так, что оно будет обречено на умирание. И я молю господа Кришну не дать мне дожить до этого дня.

Хелена лежала, погрузив подбородок в подушку.

– Но ведь я тоже ангрези, – обиженно заметила она.

Джанахара подоткнула ей одеяло.

– Ты не ангрези, даже если в твоих жилах течет их кровь. Ты носишь свою Индию в сердце.

«Как Ян?» – хотела спросить Хелена, но вместо этого откинулась на подушки, не в силах больше бороться с усталостью.

Джанахара поцеловала ее в лоб, и это было последнее, что почувствовала Хелена, прежде чем провалиться в глубокий сон.

13

Лучи палящего солнца пробивались сквозь резные узоры ставней, оставлявших на полу похожую на кружево тень. Хелена открыла глаза, подоткнула подушку под живот и блаженно потянулась. Ветер шевелил белые занавески на распахнутой во внутренний двор двери. Там, гордо подняв голову, вышагивал по мраморным плиткам павлин. Издалека доносились женские голоса и смех, и Хелена улыбнулась. Она не знала, сколько проспала, сутки или двое, но чувствовала себя необыкновенно свежей и полной сил. Как будто последняя ночь унесла с собой все смущавшие душу мрачные предчувствия.

Ощутив на лице легкий ветерок, Хелена подняла глаза к двери. Из-за занавески выглянуло улыбающееся смуглое лицо, а потом в комнату вошла Джанахара с подносом в руках.

– Как спалось? – спросила она, присаживаясь на край кровати.

– Отлично, спасибо. – Хелена улыбнулась и, потягиваясь, села.

Она взглянула на миндальные пирожные и дымящийся чай и вспомнила, что давно ничего не ела.

Где-то во дворе стучали молотком, что-то скоблили, шлифовали. Отрывистый мужской голос как будто отдавал приказы, ему отвечал торопливый женский. Потом послышались чьи-то шаги. Весь дом, казалось, пребывал в радостном возбуждении.

– Что там происходит? – спросила Хелена.

– Готовятся к свадьбе, – отвечала Джанахара.

– Чьей? – Хелена подобрала просыпавшиеся на постель крошки и потянулась за следующим пирожным.

Индианка остановила на ней исполненный торжественной серьезности взгляд.