Тихо, Тиха… Ты теперь Джорек. Будь им и не вякай. Борись до конца.
Стогнер взревел, оглушительно, до звона, и этот звук будто вытянул весь воздух из клетки. Я жадно пытался им насытиться — и не мог. Ни черта у меня не получалось, до тех пор, пока рев не пошел на убыль, а затем не унялся. Новый удар: железо вдавилось внутрь, как мокрая глина под пальцами гончара; прореха раздалась на ширину двух ладоней. В просвете мелькнуло что-то серое, будто плотный комок тумана. Я сполз на пол, слепо нашаривая под лавкой копье. Маленький шельма приткнулся рядом, в его руках уже был арбалет.
— Работает головой! Стогнер — тварь башковитая, что твой профессор магической академии, правда, сам он академиев не кончал, но вот повозки — повозки он вскрывает умело!
БАМ-М!
Возницы бранились, подгоняя обезумевших коней. Я привстал, глянул: кони дико метались в упряжке, стремясь вырваться, выдраться, убежать. Внезапно наша колымага начала крениться на бок, сначала легонько, затем все сильнее. Торке завопил, что тяжеловозы срываются с постромков. Добавил что-то еще, но его крики потонули в скрежете металла и треске дерева.
— Па-да-а-ем! — завопил Рикет и шустро уперся ногами в доски под лавкой. Я последовал его примеру.
Способен ли монстр перевернуть гуляй-город? Наверняка — да, раз запросто отломал тяжеленное колесо.
— Он не очень злой, — прошептал маленький вор. — Просто очень кушать хочет. Долго-долго Чрево не спускало его с поводка.
Колымага завалилась набок, скрипя, охая и дребезжа. Падение остановилось примерно в метре от земли — решетка навалилась на большой камень, выгнулась с жалобным скрежетом. Брат Архей сполз под лавку между мной и прощелыгой.
Я посмотрел на камушек и вздохнул с облегчением — если бы мы хлопнулись на бок плашмя, масло из раздавленных светильников, что приделаны по краям клетки, могло вспыхнуть. Лучше уж пасть в схватке с монстром, чем заживо изжариться в клетке. В схватке, по крайней мере, есть шансы уцелеть.
Задник фургона огласился воплями — там образовалась куча-мала из людей и трупов. Над солдатами навис большой ларь, к счастью, он был приделан к полу, и крышка его была под замком.
— Ба-ла-ган! — оценил коротышка, шею которого плечом пережал брат Архей.
Взвизгнуло, застонало железо. Просунув в трещину длинные белые пальцы, стогнер играючи разорвал поддон, разъял на две части и отогнул их — одну к земле, вторую — к ночным небесам.
Миг тишины.
Свистящее дыхание твари, мускус и гниль…
Затем стогнер заглянул в повозку.
Это был оживший глейв, исполинское нечто, свитое из магического тумана, подсвеченного желтым светом луны.
Я привстал и зарычал — но даже Джорек-Лис боялся этой твари, и рычание вышло жалким, чуть слышным.
Это была странная сущность, наверняка из плоти и крови, но только устроенная так, что туман — а вернее, глейв — окутывал громадные конечности — массивные руки, плечи, голову, все тело — живым, колеблющимся покрывалом. Тут и там, как выдранные нити, свисали, едва заметно колеблясь, усики глейва. Стогнер был словно огромный мертвяк, выкопавшийся из могилы. И вонял он примерно так же. Будь он на месте живоглота сегодня, я вряд ли уцелел бы.
— Ларта!
Рядом щелкнул арбалет коротышки. От входа выстрелили тоже. Обе стрелы утонули в густом сером мареве, которое закрывало тело твари. Стогнер рыкнул — не взревел, именно рыкнул, будто в насмешку, затем бухнулся на все четыре конечности. Проем заполнили тяжелые плечи и огромная голова, увенчанная короной из живых завитков тумана. Клубящийся глейв вместо морды вздувался и опадал. Тварь… дышала.
Гигант загреб длиннопалой рукой, враз прихватив двух солдат и мертвеца, выкатил их наружу. Затем нагнулся (я увидел острогорбую спину), слегка повернул башку к нам — мол, вы не очень-то шумите и до вас дойдет очередь, — и туман, прикрывающий морду, раздвинула широкая черная дыра. Сбоку я не мог видеть ничего, кроме черного пятна, но пленники стогнера наверняка в подробностях разглядели «содержимое». Они заорали от нестерпимого ужаса. А затем — от боли, когда голова монстра, похожая теперь на огромный монашеский клобук, склонилась над ними. Кто-то вскинул в предсмертной агонии руки…
Я отвернулся. Арбалет коротышки снова щелкнул. Я кое-как нашарил копье — руки дрожали. Вытащил, поднял и опустил: ко мне, пятясь по скособоченному полу, приближались двое уцелевших солдат.
— Сюда… хода нет… — развернувшись, сообщил один. — Не пролезет. Добьем, покуда раскурочит. Коли успеем, да.
— Ему твои стрелы… — отозвался другой.
— Вот бы нам брат Архей поколдовал, — с нескрываемой иронией сказал коротышка. — Зомбей бы поднял или огоньки зажег, на худой, мать его, конец!
— А-а-а… О-о-о… — Некстати очнувшись, брат Архей, зажатый между нами, вновь затянул что-то неразборчивое.
Стогнер приподнял голову и опять загреб огромной лапой, ненароком сбив крышку с ларя. Оттуда вместе с пучками соломы посыпались какие-то предметы, похожие на большие белые капли. Зазвенело битое стекло.
Да это же фонари, которые цепляют на копья солдаты, сообразил я.
— В ларе еще были заправленные, — громко, давясь словами, сказал один из солдат. — Пять или шесть, лежали сверху… Это единственный шанс. Стреляй, Осмен! Торке, Башка, дайте нам огня. Слышите, эй?
— Фполне, Лейн, — прозвучал сверху спокойный голос Торке. — Мы с Бафкой узе снимаем фонари с крысы. Стреляйфе перфыми, а мы дафим фам огня!
Тени двух возниц маячили над головами. Тихий лязг, приглушенная ругань, а потом…
— Фделано!
Осмен и Лейн (или как их там обозвал шепелявый Торке), перезарядив самострелы, ползком двинулись к выходу. Рикет потянулся за ними, балансируя на перекошенном полу.
Тварь возилась с трупом живоглота — вертела его так и эдак, принюхивалась, фыркала.
Я стиснул копье, понимая, что пока в драку соваться рано, а вернее — переть с этой зубочисткой против стогнера — по крайней мере сейчас — чистой воды самоубийство. Однако, подняв копье острием кверху, я принялся красться следом за маленьким вором.
— Спяфил, болфан! — немедленно прозвучал сверху резкий шепот. — Офусти кофье, крефин! Фы мефя подколефь!
У меня перехватило дыхание. Крэнк, сегодняшний день соткан из неудач и глупых положений. Проще говоря — лажа прет сплошняком, и я не знаю, как ее остановить. Слегка опустив копье, я подступил к выходу. Стальные прутья решетки казались теперь хлипкой защитой, безумная сила монстра могла разметать клетку за несколько минут.
Между тем Лейн и Осмен придвинулись к самой прорехе и начали шарить в поисках уцелевших фонарей. Стогнер пыхтел, ворочая добычу, шумно и недовольно обнюхивал, будто живоглот успел провонять на солнце. Затем, все же, принялся за трапезу, похрустывая костями.