Однако… Да у Болгата отработан способ уничтожения големов!
С генералом явилось еще около пятнадцати воинов — кое-кого я узнал, были в Сумрачье. Выжили.
Мою шею обмотали стальной цепью, навесили тяжелый замок. Болгат сам взялся за конец цепи.
— Двигай, Джорек!
Легче сказать, чем сделать: я едва мог дышать.
— Авэрасса торр! — прикрикнул Рейф.
Очевидно, пока я гостил у магов, Болгат успел навести дополнительные справки и решил не рисковать: а ну как сбегу, если меня, скажем, не взять на поводок?
Мы двинулись по лестницам и переходам. Богато оформленным, позолоченным и так далее. Я уже не особо глазел по сторонам. Я думал, что скажу Болгату и принцессе, когда покину ковен Измавера. Однажды мне почудилось, что сбоку, в каком-то коридоре, мелькнула перемотанная лысина Архея, но Болгат слишком настырно тянул меня за собой, я не успел даже оглянуться. Меня вывели во двор, где находилась крытая повозка с крохотными зарешеченными оконцами. Черная, как и полагается воронку. Затолкали внутрь, в тесное соседство пяти вооруженных до зубов стражей. Повозка тронулась. Цокот копыт сопровождал ее. В оконца мелькали тени конников. Меня везли на встречу с принцессой как какого-нибудь Ганнибала Лектера. Оставалось надеяться, что принцесса выглядит как Кларисса Старлинг, в первой, канонической итерации, где ее сыграла волшебная Джоди Фостер.
Интересно, решится ли Ормазар меня отбить, пока буду следовать ко дворцу Мэйсов? Он не решился.
* * *
Через полчаса раздался гулкий бас префекта, повозка качнулась и замерла, меня выпихнули наружу. Мы прибыли куда-то на задние дворы королевского замка — Джорек помнил окружающее, помнил эти глухие кирпичные стены с редкими зрачками бойниц. Он бывал тут. И отнюдь не с экскурсией.
Конюшни, или, как их называют в моем мире, денники, пристроились к стенам, мощеный двор усыпан опилками. Пахнет лошадьми, дымом, едой. Болгат провел меня в жарко натопленную купальню для слуг, отомкнул замок. Под злобными взглядами Вако и Рейфа мне было велено раздеться. Я исполнил, ловко укрыв кошель с драгоценностями в смятой одежде. Как говорится — руки-то помнят! Затем, все так же под надзором, мне велели помыться. Жидкое мыло пахло земляникой. Мдэ… Очевидно, Джорека готовили к свиданию с женщиной и оставалось надеяться, что это не Вако. Затем, когда я обтерся и оделся, умудрившись спрятать кошель с драгоценностями в рукаве, меня вновь куда-то повели. Количество сопровождающих на сей раз было невелико — Болгат, тащивший набор кандалов, Вако с молотом, и орк с зубчатым изогнутым клинком, готовым вонзиться в мое тело. Такой ятаган хрен достанешь — зубья будут мешать. А пока я буду пытаться извлечь его, Вако размозжит мне голову. Болгат просчитал все точно, даже ведать не ведая о моей регенерации.
Я попытался несколько раз заговорить с генералом, но тот постоянно пресекал меня окриками. Служака, что ты будешь делать — умный, но негибкий. Даже мои высокопарные слова о «деле жизни и смерти» не подействовали. Видимо, принцесса дала ему приказ не вступать со мной в разговор.
Меня привели в кузню, где сразу трое работников бабахали молотами, плющили раскаленный металл, готовили подковы, мечи, оголовки стрел. Пятеро подмастерьев раскачивали меха, бросали уголь в три больших горна. Жар углей вытягивал кислород, я словно оказался в финской сауне.
Болгат огляделся и, громогласно выбранившись, молвил угрюмо:
— Духотища… Я сейчас высохну… Где Донко?
Кто-то из кузнецов, оторвавшись от работы, заговорил. Выяснилось, что Донко, умевший заклепывать кандалы, внезапно слег с некой хворью. Сейчас, мол, подойдет Рибент из дворцовых казематов, он уж точно умеет. Рибент — не слишком плотный и, в целом, не особо похожий на кузнеца явился спустя десять минут томительного ожидания. Глаза его бегали, он слишком плохо скрывал возбуждение и страх. Болгат мазнул по нему желчным взглядом, но, очевидно, выбирать не приходилось, и он кинул ему кандалы, указав на меня:
— Работай, тюремная крыса. И быстро! Кеми Орнела ждет! А я схожу промочить горло.
Рибент принялся за дело, но прежде чем он за него принялся, я успел ловко перекинуть кошель за пазуху. Вслед за Болгатом и солдаты вышли подышать, кузня все равно имела лишь один вход-выход, мне некуда было деться.
Руки тюремного кузнеца слушались плохо. Дрожали его руки, иначе говоря. Он заковал мои лодыжки и кисти, соединив ноги и руки общей цепью. Я стал похож на американского зэка, только оранжевой робы не хватало. Вдобавок — с меня успело испариться не меньше литра воды. Не представляю, как люди работают в кузнях, или на заводах, где плавят сталь.
Рибент отложил молот, нагнулся проверить заклепки, шепнул:
— Порвешь в два рывка. — И громко: — Забирайте падаль!
Болгат вернулся (его нос, похожий на картофельный клубень, изрядно покраснел) и с хмыканьем воззрился на меня.
— Селедка копченая, перемотанная!
И меня повели переходами дворца. Выглядело это так: шаг за шагом топает малыш. Топает — и вполголоса матерится. На широкой мраморной лестнице я сделал еще одну попытку заговорить, но Болгат, круто развернувшись, тюкнул меня в челюсть — не слишком чувствительно.
— Рот — на замок. Еще словечко — выбью зубы и… Молчать, кхм, кхм…
«Дзынь-дзынь-шпок!» — вот такие звуки я издавал, молясь о том, чтобы преждевременно не порвать кандалы. По сторонам практически не глазел — ощущал себя так, будто несусь по какой-то белой трубе, как выпущенная из арбалета стрела. Несся я к заданной предопределенности и не мог ее избежать. Ощущение скорой гибели сотен людей давило на плечи. Я послужу спусковым крючком сегодняшней кровавой акции, если…
Крэнк, нет, лучше сигануть в окно! Да только не поможет — у меня, мать ее, регенерация!
Ладно, убивать Сегретто я не стану — это понятно. А если не убью — маги не решатся на переворот. Откуда же эта давящая страшная предопределенность?
Я-Джорек знал во дворце каждую комнату, каждую ступеньку.
Череда переходов, некоторые я видел ранее воочию, удивленные взгляды придворных — их во дворце было немного, они словно чувствовали, что готовится нехорошее — и мы у двустворчатых дверей. Болгат толкнул их, обернулся ко мне:
— Принцесса Орнела. Будь с нею вежлив, щегол. Впрочем, тебе это уже не поможет. А я пойду заканчивать то, что ты наворотил в Сумрачье… Стылая бездна! Стылая бездна!
Дзынь-дзынь-шпок!
К чему он клонит? Уже не поможет — то есть судьба моя предрешена? И отбрехаться… черт, в моем случае — доказать, что говорю правду, не получится?
Меня втолкнули в проем, захлопнули двери. Как и при встрече с магами — солдаты остались снаружи. Так, видимо, велела Орнела.
Я оказался в небольшом помещении, похожем на гостиную. С креслами, столиками, чем-то вроде оттоманки для непринужденных бесед за рюмками ликера. Стены декорированы голубовато-белой плиткой, потолок высокий, расписанный яркими буколическими картинками: пастухи, коровки, изумрудные поля и ярко-оранжевое солнце.