Все, кроме Юла, обернулись. Быстрым шагом подошел Мирч Сельмур, осмотрел находки.
– Я бы в топи тогда пошел, – произнес Юл.
– Чего-о? – Прохор вытянул шею и приподнялся в седле, глядя на север.
Калеб покивал.
– Туда, не иначе. – Юл указал на дорогу. – Видите?
– Что? – спросил Оглобля.
– Вот и я ничего не вижу. Уехали ведь недавно, значит, к северу повернули, в дыму спрятались.
– Там же дышать нечем, – пробормотал Оглобля.
– Не, – Прохор помотал головой, – они ж не смертники…
– Когда припрет костлявая, – раздумчиво сказал Юл, – тогда и не на такое решишься.
– У них раненый, – добавил Калеб. – Быстро не поедут.
– Поворачиваем в топи, – заключил Мирч Сельмур и быстро зашагал к повозке.
Когда отряд выехал к пересохшему руслу, Юл придержал коня. С ним поравнялся Калеб, сзади пристроился Прохор, остальные порысили вдоль берега.
– Через топи ходить доводилось? – спросил Калеб.
– Было однажды, дурил по молодняку, – отозвался Юл, стягивая платок на подбородок.
– И?
– Река тут раньше была, но липты уже на моей памяти росли. Им вонь эта нипочем. А вот фермеры отсюда все посъезжали. Та́к вот… – Юл пожевал губами, сплюнул горечь. – Тогда торфяник и свалки за ним еще не сильно горели, к Минску и в Московию через этот брод Лига фермеров караваны водила.
– Брод близко?
– Угу, – буркнул Юл. – Только думается мне, что земля за ним вовсю уже горит. Липта торф хорошо сушит. Раньше дым только у перепутья начинался, а сейчас?
– Уже тута дышать невозможно, – закончил Калеб.
– А зачем фермеры через брод караваны водили? – подал голос Прохор.
– Сразу видно, не бывал в Пустоши, – усмехнулся Юл. – На перепутье застава орденская раньше стояла. И за Сухим морем, на подъезде к Харькову, до сих пор быть должна, и патрули там ездиют ихние. А застава что? Досмотр, оброк…
– А сейчас? – спросил Прохор.
– Тебя родичи, – Юл оглянулся, – видно, совсем малым в Москву привезли.
Прохор кивнул.
– Под Минском давно никто не живет. Лихорадка всех, почитай, выкосила. Небоходы одни остались, да и те крепость такую возвели… – Он дернул подбородком к небу. – И летают по округе, дежурство ведут. Ежели чужие забредают, могут лупануть из пулемета прямо с воздуха.
– И как же мы там проедем? – занервничал Прохор.
– К перепутью пойдем.
– Как думаешь, дорога тама фермерская сохранилась? – спросил Калеб.
– Мож, да, а мож, и нет. – Юл пожал плечами. – Одного в топях опасаться следует – кабы не провалился кто в тлеющую яму.
– Это как? – Прохор передернул плечами.
– А так. Едешь себе, земля черная, уж вроде бы и дым с-под нее не идет, значит, выгорело внизу все. Так ведь рассчитываешь? А все гораздо хуже. Лошадь, дура, будет нос воротить к таким прогалинам и провалится. А под низом угли раскаленные. Хорошо, если соскочить успеешь прежде, а нет, так заживо сгоришь. Сам видал, как воздух вспыхивает. Ведь огонь что ест? Почему горит?
– Дерево ест, ну торф этот, бензин, сухое все, – ответил ординарец.
– Темнота, – протянул Юл. – Огню воздух нужен. Под землей, как воздух кончится, так будто во взрыватель торфяник превращается. Ну, навроде той смеси в бутылках, которой «тевтонец» спалили на площади.
– Да как же это, разве воздух может взорваться? – Прохор удивленно хлопал глазами, глядя то на Юла, то на Калеба.
– Эх… – Юл досадливо махнул рукой. – Если б Метиса не подстрелили монахи, он бы враз тебе разъяснил ученым языком, как и че происходит.
Рэм ехал первым, он проскакал мимо липты, где русло поворачивало на север, чуть перегнулся в седле, пронзительно свистнул, не оборачиваясь, и пустил лошадь галопом.
Мирч Сельмур ткнул ящера шестом в загривок, хлопнул поводьями по чешуйчатым поджарым бокам рептилии. Ящер зашипел, опустил плоскую башку к земле и побежал быстрее.
– Кажись, Рэм след углядел. – Калеб поправил шляпу и пришпорил коня.
Юл стеганул лошадь, Прохор обогнал обоих и пристроился за повозкой киевских.
* * *
Подступала тошнота, кружилась голова, дышать стало и вовсе невыносимо. Дым разъедал глаза, во рту стояла горечь, Вик сглатывал ее, потому что сплюнуть не мог, платок на лице мешал, а стягивать его было страшно.
По приказу Геста он уже несколько раз останавливал мотоцикл. Они смачивали платки водой, промывали глаза и поливали голову Петру. Жрец очнулся совсем ненадолго – издал хриплый возглас и, закашлявшись, снова провалился в забытье.
Земля кругом была выжжена, в воздухе носился пепел. Вик вел мотоцикл медленно, стараясь держаться каменных россыпей, которые часто попадались на пути, – так велел Гест. Однажды они проехали мимо глубокой ямы, где лежал перевернутый гусеничный трактор, а наверху, свесив передние колеса за край ямы, стояла большая обгоревшая повозка со свернутой набок штангой прицепа. Она была в ржавчине и темных потеках; все, что когда-то могло на ней сгореть, пожрал огонь, и на краю ямы остался только скелет из железа с тремя поперечными балками и поворотными станинами, куда были наварены оси, на концах которых висели ржавые диски, покрытые коркой запекшейся резины.
Потом долго ехали вдоль широкого оврага с крутыми склонами. Вик все норовил отвернуть в сторону от края, потому что справа земля вовсе не дымилась и была почти ровной. Ему казалось, вот нормальное место, можно даже остановку сделать. Но Гест без объяснений запретил сворачивать, приказал править по самому краю оврага.
Вдалеке, на противоположном склоне, стояли вросшие в землю каменные постройки. Крыши их давно провалились внутрь, стены закоптились, сквозь оконные проемы виднелись рухнувшие потолочные плиты. Может, в том месте была когда-то крупная ферма, а может, поселок нефтяников? Вик не стал гадать, а просто следил за тем, что маячило впереди в клубах дыма.
Когда мотоцикл, выскочив из сизой пелены, покатился по бетонным плитам, Гест велел остановиться.
– Осмотреться надо, – хрипло произнес Владыка, слезая с сиденья.
Первым делом он присел возле коляски, оттянул Петру одно веко, другое. Набрав в рот воды из фляги, прыснул жрецу на лицо. Затем плеснул себе и протянул флягу Вику.
– Прополощи рот, глаза промой. И все. Воды у нас почти не осталось, беречь надо.
И повернулся спиной к перевалившему зенит солнцу.
Площадка из плит лежала на взгорье. Справа от нее высилась почерневшая труба, под которой стояли три огромных чана, заключенных в гнезда из металлических штанг и сетки. Слева от трубы по площадке были разбросаны незнакомые Вику агрегаты. Корпуса их поржавели, в некоторых зияли дыры. В центре площадки, виднелась горловина распахнутого люка, где исчезал гофрированный шланг, протянувшийся от узла с множеством вентилей торчавшего из стенки ближнего к спутникам чана.