Они опасались, что англосаксы и мерсийцы пойдут на приступ, пока датчане будут за рекой. Южный берег плохо охранялся осаждающими, они лишь выставили там заслон, чтобы не допустить вылазок за провиантом через Трент.
В тот день Убба повел через реку шесть кораблей, и их экипажи атаковали мерсийцев. Руны не солгали: ни один датчанин не погиб, они добыли лошадей, оружие, доспехи и пленников.
Двадцать пленников.
Мерсийцы казнили двух наших воинов, а Убба убил двадцать англичан. Он сделал это на глазах у врагов, чтобы те видели месть. Обезглавленные тела сбросили в канаву под стеной, двадцать голов, насаженных на копья, выставили над северными воротами.
– На войне будь безжалостным, – сказал мне Рагнар.
– Зачем ты послал Веланда за мной следить? – обиженно спросил я.
– Потому что на этом настоял Убба.
– Потому что ты мне не доверяешь?
– Потому что Убба не доверяет никому, кроме Сторри, – ответил он. – А я тебе верю, Утред.
Птицы клевали головы над стеной Снотенгахама до тех пор, пока не остались только черепа с клочками волос, колышащимися под летним ветерком. Мерсийцы и западные саксы по-прежнему не нападали. Сияло солнце, река катила волны через город, а корабли стояли на берегу.
Равн, несмотря на слепоту, любил выходить на стену. Он задавал вопросы, а я описывал ему все, что видел. «Все по-прежнему, – обычно говорил я, – враги так и сидят за оградой из поваленных деревьев, над дальними холмами висят облачка, парит сокол, трава колышется под ветром, стайками летают стрижи… Все по-прежнему».
– Расскажи мне лучше о рунах, – однажды попросил я.
– Руны! – засмеялся Равн.
– Они помогают?
Он задумался:
– Если умеешь их читать, то да. Я хорошо читал руны, пока у меня были глаза.
– Значит, помогают! – с жаром откликнулся я.
Равн обвел рукой окрестности, которых не видел:
– Тут повсюду есть знаки, посланные богами, Утред. Если ты увидишь эти знаки, ты сумеешь понять, чего хотят боги. Руны тоже передают волю богов, но вот что я заметил…
Равн смолк, и мне пришлось уговаривать его продолжить. Наконец он вздохнул, словно зная, что не следует дальше говорить, но все-таки сказал:
– Знаки лучше читать умному человеку, а Сторри умен. Осмелюсь заметить, что и я не дурак.
Я не совсем понял, что он имеет в виду.
– Значит, Сторри никогда не ошибается?
– Сторри осторожен и не станет рисковать, а Уббе, хоть он того и не осознает, нравится именно это.
– Так руны – знаки богов?
– Ветер – знак бога, так же как и полет птицы, как падающее перо, как выпрыгнувшая из воды рыба, как форма облака, как тявканье лисицы. Все это знаки, но в итоге голоса богов раздаются в одном-единственном месте. – Он постучал меня по голове. – Здесь.
Я так ничего и не понял и в глубине души был разочарован.
– А я могу читать руны?
– Конечно, но будет разумнее подождать, пока ты подрастешь. Сколько тебе лет?
– Одиннадцать, – ответил я, поборов искушение добавить год.
– Наверное, стоит подождать год-другой, прежде чем начать учиться чтению рун. А может, подождешь лет пять, пока войдешь в брачный возраст?
Такое предложение мне не понравилось – тогда я совсем не интересовался браком. Я даже не интересовался девчонками, хотя мое отношение к ним скоро переменилось.
– Может, женишься на Тайре, – продолжал Равн.
– На Тайре!
Я относился к дочке Рагнара как к товарищу по играм, но не как к возможной жене, и эта мысль рассмешила меня.
Равн улыбнулся моему веселью.
– Скажи-ка, Утред, почему мы оставили тебя в живых?
– Не знаю.
– Когда тебя захватил Рагнар, он думал получить выкуп, но потом решил оставить тебя себе. Мне это показалось глупым, но он был прав.
– Я рад, что он так поступил, – сказал я. Так оно и было.
– Нам нужны англичане, – продолжал Равн. – Нас мало, а англичан много, и, хотя мы захватываем их земли, удержать захваченное можно только с помощью англичан. Нельзя вечно жить в осажденном доме. Нам нужен мир, чтобы растить хлеб и пасти скот, и нам нужен ты. Когда люди увидят, что ярл Утред на нашей стороне, они не станут с нами сражаться. Ты должен жениться на датской девушке, чтобы ваши дети были наполовину англичанами и наполовину датчанами, тогда для твоих детей не будет разницы между теми и другими.
Равн помолчал, размышляя о столь далеком будущем, потом хмыкнул.
– Только постарайся, чтобы они не стали христианами, Утред.
– Они будут поклоняться Одину, – заверил я, снова совершенно искренне.
– Христианство – жалкая религия, – сердито заявил Равн, – бабская вера. Она не делает мужчину сильнее, а превращает его в червя. Я слышу, птицы летят?
– Два ворона, – сообщил я, – летят на север.
– Вот верный знак! – воскликнул он. – Хугин и Мунин летят к Одину!
Хугин и Мунин были двумя воронами, сидящими на плечах бога и шепчущими ему на ухо. Они делали для Одина то, что я делал для Равна: наблюдали и рассказывали об увиденном. Бог отправлял их летать по всему миру и собирать новости… И в тот вечер вороны сообщили Одину, что дым лагерных костров мерсийцев поредел: этой ночью зажглось меньше костров. Люди разбегались.
– Время сбора урожая, – презрительно заметил Равн.
– А это важно?
– Они называют свою армию фирдом [6] , – пояснил старик, на миг забыв, что я англичанин. – Каждый человек, способный держать оружие, обязан сражаться в фирде, но когда поспевает урожай, перед ними встает угроза голодной зимы, поэтому они отправляются по домам жать рожь и овес.
– Которые мы потом забираем?
Он засмеялся.
– А ты учишься, Утред.
Однако мерсийцы и саксы все-таки надеялись уморить нас голодом. Хотя их армия редела с каждым днем, они не сдавались – до тех пор, пока Ивар не нагрузил телегу едой: сырами, копченой рыбой, свежеиспеченным хлебом, соленым мясом. На телегу поставили еще бочонок эля, и на заре дюжина человек оттащили ее к лагерю англичан. Датчане остановились на расстоянии полета стрелы и крикнули часовым, что это подарок королю Бургреду от Ивара Бескостного.
На следующий же день в город прискакал мерсийский всадник с зеленой пышной веткой – знаком перемирия. Англичане хотели начать переговоры.
– Значит, мы победили, – сказал мне Равн.
– Правда?
– Когда армия хочет переговоров, значит она не хочет битвы. Поэтому мы победили.