— Кто входит в Совет? — спросила я эту темноволосую вампиршу, и она кивнула на группу из пяти вампиров, сидящих прямо перед постаментом, лицом к древней прорицательнице.
— Король Кентукки, королева Айовы, король Висконсина, король Миссури, королева Алабамы, — сказала она, указывая на них по порядку. Я была знакома только с Кентукки, хотя и узнала знойную Алабаму по ее разговору с Софи-Энн.
Адвокат второй стороны присоединился на постаменте к Йохану Глэспоту. Что-то в арканзаском адвокате напомнило мне г-на Каталиадиса, и когда он кивнул в нашем направлении, я увидела, что г-н Каталиадис кивнул в ответ.
— Они родственники? — спросила я у Клео.
— Он зять Каталиадиса, — сказала Клео, оставив меня в размышлениях о том, как выглядит женщина-демон. Разумеется, не все они выглядят как Дианта.
Куинн вскочил на сцену. Он был одет в серый костюм, белую рубашку и галстук, и он нес длинный жезл, покрытый резьбой. Он подозвал Исайю, короля Кентукки, который проплыл по сцене. Взмахнув жезлом, Куинн передал его Кентукки, который был одет гораздо более элегантно, чем раньше. Вампир ударил жезлом по полу, и все разговоры стихли. Куинн отошел к задней части сцены.
— Я избран Старшиной этого судебного заседания, — объявил Кентукки голосом, который было слышно во всем зале. Он поднял жезл так, словно его нельзя было проигнорировать. — Следуя традиции расы вампиров, я призываю вас всех засвидетельствовать суд над Софи-Энн Леклерк, королевой Луизианы, обвиняемой в том, что она убила своего законного супруга, Питера Тридгилла, короля Арканзаса.
Глубокий, протяжный голос Кентукки звучал очень торжественно.
— Я обращаюсь к адвокатам обеих сторон, готовы ли представить свои стороны?
— Я готов, — сказал юрист-полудемон. — Я с Саймон Маймонидис, и я представляю потерпевший штат Арканзас.
— Я готов, — произнес наш адвокат-убийца, читая с листа. — Я Йохан Глэспот, и я представляю скорбящую вдову, Софи-Энн Леклерк, вероломно обвиненную в убийстве своего законного супруга.
— Древняя Пифия, ты готова слушать это дело? — спросил Кентукки, и старуха повернула к нему свою голову.
— Она слепая? — шепнула я.
Клео кивнула.
— От рождения, — сказала она.
— Почему она судит? — спросила я. Но суровые взгляды вампиров вокруг нас напомнили мне о том, что вряд ли стоит шептаться на слушаньях, и было бы приличным заткнуться.
— Да, — сказала Древняя Пифия. — Я готова слушать это дело.
У нее был очень сильный акцент, но я не могла его идентифицировать. Там было все перемешано в кучу.
Итак. Пусть игра начнется.
Билл, Эрик, и Пэм отошли к стене, а Андре сел ко мне.
Король Исайя вновь стукнул жезлом.
— Пусть обвинение выступает первым, — сказал он, с немалой долей трагичности в голосе.
Софи-Энн выглядела очень нежной, подходя к сцене в сопровождении конвоя. Как и все мы, она готовилась к балу, и была одета в пурпур. Мне было интересно, не был ли королевский цвет случайностью. Наверное, нет. Я знала, что Софи-Энн тщательно готовит все свои случайности.
Платье было с высоким воротником и длинными рукавами, и было очень уместно на суде.
— Она прекрасна, — сказал Андре, и его голос был полон благоговения.
Да-да-да. Но у меня в голове было несколько больше всего, чем восхищение королевой. В роли конвоя выступили две Бритлингенши, вероятно, настоявшие на этой роли перед Исайей. На них были какие-то бронированные платья в их иноизмеренческом стиле. Броня была черной, неясно мерцающей, словно была сделана из медленно текущей темной воды. Она облегала тела лучше любого бронекостюма. Кловэч и Батания оставили Софи-Энн на постаменте, и немного отступили. Таким образом, они находились вблизи и к обвиняемой, и к работодателю, так что, думаю, с их точки зрения все спланировано великолепно.
— Хенрик Фейт, изложите свои доказательства, — сказал Исайя без дальнейших церемоний.
Речь Хенрика была долгой, пылкой и полной обвинений. Все сводилось к тому, что он доказывал, что Софи-Энн вышла замуж за его короля, подписала все стандартные контракты, а затем сразу начала плести интриги, которые привели Питера к его смертельной схватке, несмотря на его ангельский характер и то, что он обожал свою супругу. Оно звучало, словно Хенрик рассказывал о Кевине и Бритни, [40] а не о двух древних и коварных вампирах.
Бла-бла-бла. Адвокат Хенрика не прерывал его, а Йохан не протестовал против всех этих весьма красочных заявлений. Йохан думал (кажется), что Хенрик — такой пылкий, неуемный — и скучный — потеряет симпатию зрителей, и он был совершенно прав, если учесть, что пренебрежительные жесты и изменения в языке тела в толпе были им полностью проигнорированы.
— И теперь, — говорил Хенрик в заключении, и скупые розовые слезы текли у него из глаз, — В целом штате нас осталась всего лишь горстка. Она, которая убила моего короля и его лейтенанта Дженнифер, она предложила мне место в ее рядах. И я почти согласился из страха перед негодяями. Но она лжет, и я стану ее следующей жертвой.
— Кто-то сказал ему это, — пробормотала я.
— Что? — губы Андре были возле моего правого уха. Сохранить конфиденциальность беседы в толпе вампиров — непростое дело.
Я подняла руку, попросив его помолчать. Нет, я не могла услышать мысли Хенрика, но могла влезть в голову его адвоката, который имел меньше демонской крови, чем Каталиадис. Не осознавая, что я делаю, я наклонилась вперед и вытянула шею в направлении сцены, чтобы лучше слышать. Слышать в своей голове.
Кто-то сказал Хенрику Фейту, что королева планирует его убить. Он был готов свернуть судебный процесс, который с убийством Дженнифер Кейтер потерял главного обвинителя. Он никогда не имел достаточно высокого рейтинга в иерархии, чтобы принять мантию лидерства, он не обладал ни сообразительностью, ни честолюбием. Он бы с большим желанием пошел на службу к королеве. Но если она действительно собиралась убить его… он попытается убить ее первым, если это единственный способ выжить, — вот что думал адвокат.
— Она не хочет тебя убить, — крикнула я, едва ли осознавая, что делаю.
Я даже не поняла, что вскочила на ноги, пока не почувствовала на себе взгляды всего зала. Хенрик Фейт ошеломленно смотрел на меня, разинув рот.
— Скажи нам, кто сказал тебе это, и мы будем знать, кто убил Дженнифер Кейтер, потому что…
— Женщина, — сказал громовой голос, который заглушил меня, и очень эффективно заткнул. — Умолкни. Кто ты и по какому праву вмешиваешься в этот священное действо?
Пифия была на удивление мощна для хилой старушки, какой она казалась. Она наклонилась вперед на своем троне, уставившись своими слепыми глазами в моем направлении.