— У меня под столом?

— Да.

— Честно говоря, не имею понятия.

— Тут только одна страничка — указан возраст, рост и род занятий. Это не обычная анкета. Там в конце есть такая строчка: «Вперед». Это вы написали?

— Нет, что вы! Я такой анкеты не помню.

— И тем не менее она здесь. Не думаю, что она сама сюда прилетела.

— Как, вы сказали, его зовут?

— Морган Блейн. Писатель. «Вуду-девы».

— Где кто?..

— Не «где вы», а «девы». — Джорджи улыбнулась. — Роман такой. Этот Морган Блейн написал. Что он делает в наших файлах?

— Простите, но я не знаю. Я бы запомнила имя, но нет, у нас такого не было.

— А вы никому не рассказывали о нашем проекте, Сэди? Вы ведь обещали не рассказывать.

— Я и не рассказывала. Честное слово.

— Тогда кто же написал: «Вперед»?

— Ума не приложу.

— Ну, если вспомните что-нибудь, что могло бы прояснить это дело, дайте мне знать, ладно? А то загадка какая-то.

— Ладно.

— Спасибо.

Повесив трубку, Джорджи покрутилась в кресле — влево — вправо, влево — вправо, пока не закружилась голова. Тогда она остановилась.

Кто-то в офисе решил подшутить над ней. Но кто? Сэди всегда была осмотрительной, Джорджи уверена, что она говорит правду. Наверно, кто-то каким-то образом разузнал о проекте… И все же… Морган Блейн был подходящего возраста. Подходящего роста. Сохранилась ли у нее эта книжка? Да, почти наверняка. Она дома, на книжной полке рядом с кроватью. Есть там фотография Моргана Блейна? Что-нибудь о нем? Она не помнит, но можно ведь посмотреть!

Джорджина Харви вскочила с кресла.

Охота продолжается.

Глава двенадцатая

— Гляди, гляди — не так уж плох, правда? Какие плечи! Потрясающие плечи.

Книжка «Вуду-девы» лежала на журнальном столике, Джорджи и Джессика склонились над ней.

— Но больше ничего не видно. — Джорджи, вооружившись увеличительным стеклом, рассматривала фотографию на клапане суперобложки. Это увеличительное стекло ей подарили на день рождения, когда ей исполнилось десять лет, и теперь она мысленно похвалила себя за то, что проявила завидную предусмотрительность и не выбросила его. Пускай ей ни разу не довелось с его помощью развести в лесу костер, но ведь пригодилось в конце-то концов. — Почему его сфотографировали со спины? Он что, такой урод, что лицо может отпугнуть читателей?

— Джорджи, как ты не понимаешь! Это специальная фотография, передающая настроение. Грустная. — Джессика вздохнула. — Поэтичная. Как и сама книга.

— Я прочла ее раньше тебя.

— На один день. — Джессика придвинула книгу к себе, Джорджи потянула ее к себе.

— Не знаю, где ты там нашла поэзию. Это по-настоящему сильное, мужское письмо. Он не размазня.

— А я и не говорю, что он размазня, упаси боже! Если у кого-то чуткое сердце — это вовсе не значит, что он размазня. Ты слишком прямолинейна. Не улавливаешь нюансов.

— Да, а ты не видишь очевидного, вот и влюбляешься то в бандита, то в педика.

— Так нечестно. — Джессика дернулась и поджала губы.

— Ну ладно, ладно. Извини. Давай не будем ссориться. Лучше посмотрим, что тут у нас. — Джорджи склонилась над фотографией и, наставив увеличительное стекло, принялась детально ее рассматривать. — Как думаешь, он блондин или брюнет? Почему они не дали цветную фотографию?

— Лучше бы они побольше о нем рассказали. — Джессика выхватила книжку прямо из-под носа у Джорджи. — Тут написано только: «Морган Блейн ведет курс писательского мастерства в Колумбийском университете. В настоящее время работает над новой книгой «Гроза на рассвете». Информации маловато, не за что зацепиться.

— Джесс, как ты не понимаешь, этого более чем достаточно. Первое и главное. — Джорджи отложила в сторону увеличительное стекло, встала и принялась расхаживать по комнате. — Если бы он был женат, они, скорее всего, так и написали бы, то да се, мол, Морган Блейн счастливо женат, имеет троих детей ну и так далее. Про писателей обычно сообщают, есть ли у них жены или же обиделись и бросили. Во-вторых, мы знаем место его работы. В-третьих, он умный. Он ведь не собирается писать следующую книжку под названием «Мужи-демоны», он не пошел по накатанному пути, он решителен и…

— И с богатым воображением.

— Да, с воображением.

— А помнишь эту сцену, где героиня — как ее звали? — Ева, да, кажется, так. Ева слышит музыку, идет на звук и видит на поляне Рика, и они так до конца и не могут вымолвить ни слова? И она испытывает оргазм только от того, что смотрит на него?

— Как думаешь, в жизни такое возможно? — Джорджи остановилась. — То есть я хочу сказать, с тобой такое случалось?

— Хм… — Джессика сделала глубокий вдох. — Я думаю, такое возможно. Вполне.

— Ну не знаю, должно быть, это интересно. — Джорджи постояла минутку, подумала. — Как бы то ни было, — сказала она, тряхнув головой, — мне очень нравится сцена, где Рик убивает насильника своим мачете. Конечно, это слишком натуралистично, но мне почему-то было ни капельки не страшно. Я дочитала до конца. Помнишь, как Ева пыталась остановить его? Как он рассвирепел?

— Она его просто не поняла, во всяком случае в тот момент. Она же не знала, что происходит, зачем он схватил мачете. Она сначала испугалась, помнишь?

— Ну да. Безмозглая курица. Ладно. — Джорджи воздела руки. — Ясно одно: мы должны найти его.

— Разве можно найти Рика?

— Какого Рика? Джесс, Рик — вымышленный персонаж!

— Сама знаю. — Джессика вскинула голову. — Я пошутила. Ты что, думаешь, я совсем идиотка?

— Нет, я подумала, что у тебя в голове фантазии перемешались с реальностью.

— Ну, положим, я тебе поверила. Хочешь вина? Я себе принесу.

— Да, пожалуйста.

Джорджи поняла, что Джессика обиделась: она прошествовала на кухню с гордо поднятой головой. Такое иногда случалось, время от времени возникали мелкие споры — обычное дело для тех, кто живет в одной квартире, подумала Джорджи. Особенно если это сводные сестры. Чаще всего эти ссоры кончались так же внезапно, как и начинались, но иногда атмосфера не разряжалась часами, и это начинало чем-то напоминать их беспокойный родительский дом. Джессика в такие дни либо надолго запиралась в ванной, либо садилась перед телевизором и тревожно пялилась в экран, ожидая, когда все закончится. А Джорджи с головой погружалась в учебники.

Да, у кого-то есть приятные воспоминания о родимом доме, многие хотели бы туда вернуться. В книгах об этом много чего написано. Но у Джорджи эти воспоминания были исключительно неприятными.