Усевшись, дама одним точным движением руки расправила юбки и стала смотреть прямо перед собой. Она даже не повернула головы, когда генерал сел рядом. Тот заговорил с нею, и женщина ответила, даже не взглянув на него. Она просто велела кучеру трогаться еще до того, как тот уселся на козлы.

Телман чувствовал себя слегка обиженным за Балантайна, как будто это с ним самим обращались с таким пренебрежением. Чувство это было очень необычным – он совсем не ожидал от себя ничего подобного.

Инспектор проследил за супругами до самой выставки, на которую его не пустили. Пришлось ждать час с небольшим, пока они не вышли оттуда. Леди Огаста была по-прежнему красива, неприступна и нетерпелива, а ее супруг глубоко погрузился в беседу с каким-то седовласым джентльменом. Оба они явно относились друг к другу с уважением, граничащим с восхищением. Сэмюэль вспомнил, что генерал сам увлекался созданием акварельных пейзажей – видимо, он разговаривал с таким же ценителем искусства.

Леди Огаста нетерпеливо притоптывала ногой.

Через несколько минут генерал присоединился к ней. Всю дорогу домой она игнорировала его присутствие, а прибыв на Бедфорд-сквер, вышла из экипажа, не обращая на него никакого внимания и даже не оглянувшись.

Во второй раз Балантайн вышел из дома один. Он был бледным и выглядел очень уставшим. Шел генерал очень быстро, но все же по пути протянул трехпенсовую монетку попрошайке, сидевшей на перекрестке Грейт-Рассел-стрит, и шиллинг нищему на углу Оксфорд-стрит.

Двигался Балантайн в сторону клуба «Джессоп», в который он и зашел, чтобы вновь появиться меньше чем через час. Телман проводил его назад до Бедфорд-сквер.

После этого инспектор вернулся в участок на Боу-стрит и прочитал в старых бумагах Питта об убийствах в Девилз-акр и об ужасной трагедии Кристины Балантайн. Происшедшее ужаснуло полицейского, а попытка хоть как-то справиться с этим ужасом заставила все его внутренности сжаться. Он был невероятно зол на эту боль, которая не могла ему и присниться, и на это добровольное саморазрушение.

Затем Телман быстро поужинал, не получив от этого никакого удовольствия. Его воображение рисовало ему темные улицы Девилз-акр и кровь на булыжниках мостовой. Время от времени эти образы перебивались образами испуганных маленьких девочек, детей, по возрасту не старше Джемаймы, рыдающих, но которых никто не слышал, кроме других маленьких девочек, таких же беспомощных. Сэмюэль задумался над всем произошедшим. Вполне возможно, что после такого он тоже, как и генерал, предпочел бы затворнический образ жизни. Дай Бог, чтобы с ним не произошло ничего подобного!

На следующее утро Телман следил за Балантайном совсем с другим чувством. И, к его удивлению, тот встретился на ступенях Британского музея с Шарлоттой Питт!

Полицейский почувствовал себя непрошеным гостем, вмешивающимся в личную жизнь других людей, когда увидел, как засветилось лицо генерала, заметившего Шарлотту. Он выглядел совершенно растерянным, как будто она ему очень нравилась, а он боялся в этом признаться не только ей, но и самому себе.

А увидев ее реакцию, увидев прямоту, с которой жена его начальника смотрела на Балантайна, и ее полную расслабленность, полицейский вдруг понял, что Шарлотта даже не подозревает о глубине чувств старого солдата. По ее лицу было видно, что она очень боится за него. Даже если б Грейси не рассказала об этом Телману, он бы сразу это понял, наблюдая за миссис Питт.

Шарлотта и Брэндон вошли внутрь, и Сэмюэль, не задумываясь, пошел за ними. Там, увидев, как супруга Томаса оглянулась на женщину, идущую прямо за ней, он вдруг почувствовал себя голым и незащищенным. Инспектор сообразил, что если миссис Питт увидит его хоть на секунду, она тут же его узнает.

Полицейский опустился на одно колено, как будто хотел завязать шнурок. Это заставило мужчину, идущего прямо за ним, резко затормозить и изменить траекторию, что сильно его разозлило. В результате все происшедшее привлекло к Сэмюэлю гораздо больше внимания, чем если бы он продолжал следовать за парой, слегка увеличив расстояние. Телман был вне себя от своей неловкости.

Теперь ему приходилось останавливаться в самых дальних углах зала и наблюдать за отражениями Шарлотты и генерала в витринах, хранящих какие-то экспонаты. Балантайн даже не смотрел в его сторону. Его интересовала только миссис Питт, но вот сама она могла узнать помощника своего мужа даже в профиль, а может быть, и со спины.

Какое-то время ему удавалось прятаться за гориллоподобной женщиной в черном бомбазиновом платье и наблюдать, как Шарлотта с генералом переходят из зала в зал, разговаривая и притворяясь, что рассматривают экспонаты, которых даже не замечали. Миссис Питт знала о шантаже и об убийстве и настроилась бороться за своего друга. Телман уже видел ее такой – может быть, не настолько возбужденной, – но он знал ее способность полностью отдаваться тому, что волновало ее в настоящий момент.

Время от времени они переходили к новой витрине, и ему приходилось притворяться, что он погружен в изучение того, что оказывалось к нему ближе всего. Понятно было, что человек, не рассматривающий экспонаты в музее, мгновенно вызовет подозрение.

В какой-то момент полицейский оказался перед экспонатом, о котором на маленькой табличке рядом с витриной было сказано, что это орнамент из Ассирийского дворца, сделанный в VII веке до Рождества Христова. Ему пришлось напрячь все свое воображение, чтобы представить себе, как могло выглядеть все здание. Размеры его произвели на Сэмюэля неизгладимое впечатление. Должно быть, дворец был просто великолепен. Вот только произнести имя царя, который в нем правил, было решительно невозможно. Странно, но музей заинтересовал инспектора. Однажды он сюда еще вернется, когда у него будет побольше времени. Может быть, даже вместе с Грейси.

А теперь надо идти за Шарлоттой и генералом, а то он почти их потерял.

Телман начинал понимать, почему миссис Питт принимала все происходящее так близко к сердцу. Ведь Балантайн совсем не походил на тот образ, который полицейский создал для себя. А это значит, что он был не прав и ошибся почти во всем. И если он мог настолько ошибиться в своей оценке генерала, то что же говорить об оценке всех остальных надменных представителях привилегированного класса, которых он ненавидел и презирал?

И что тогда будет со всеми его теориями?

Каким же неучем и предвзятым человеком Сэмюэль вдруг оказался! Таким он точно не понравится Грейси! Ей не может понравиться вконец запутавшийся и злой на самого себя мужчина.

Телман развернулся и вышел из зала, а затем и из музея под жаркие лучи утреннего солнца. Ему надо было многое обдумать – все его мысли были в состоянии хаоса, так же как и его эмоции.

Глава 8

После всего, что рассказала ему Парфенопа, Питт посчитал, что должен встретиться и с Лео Каделлом. Может быть, тот знал не больше других и не представлял, кто мог его шантажировать, но нельзя было упускать ни одного шанса. В любом случае существовала возможность, что к нему первому шантажист обратился с конкретным требованием. А Каделл, несомненно, обладал немалой властью. Из Форин-офис он мог влиять на результаты десятков деликатных переговоров во многих районах мира. Суперинтенданту пришло в голову, что кто-то из жертв мог быть более важен для шантажиста, чем остальные, и что кто-нибудь один из них был важнее всех для достижения именно той цели, которую шантажист себе наметил, и это вполне могло быть оказание влияния на политику правительства за границей или в одной из стран империи.