Появилась горничная с чайником и чашками на подносе. Она накрыла чай на маленьком столике, стоявшем между дамами, и предложила наполнить их чашки, но Теодозия отослала ее, предпочитая самостоятельно обслужить свою гостью.
Когда они опять остались вдвоем, Веспасия произнесла:
– Я не думаю, что это как-то связано с личной местью, если только мы не сможем обнаружить какое-то происшествие, в котором принимали участие все жертвы. Лео был знаком с ними со всеми?
– Я не знаю! – с усмешкой ответила миссис Каделл. – Их имена вы храните в полном секрете и никогда мне не называли.
– Ну да, конечно… – Ее крестная совершенно забыла об этом. Но теперь уже не было смысла беспокоиться о том, чтобы соблюсти правила приличия – гораздо важнее было защитить доброе имя Лео и найти настоящего шантажиста, если он им не был. – Брэндон Балантайн, Джон Корнуоллис, Зигмунд Таннифер, Гай Стэнли и Данрайт Уайт.
– Я этого не знала, – тихо сказала Теодозия; было видно, что она поражена. – Это совсем разные люди, и принадлежат они к разным поколениям… Я знаю Парфенопу Таннифер; несколько раз она была у меня с визитами. Очень необычная женщина. А Данрайт Уайт – кажется, судья?
– Да, судья. А Джон Корнуоллис – помощник комиссара полиции, – добавила пожилая леди. – Заставляет задуматься, не идет ли тут дело о нарушении законов? Но тогда при чем здесь Брэндон Балантайн?
– Какая-то связь должна быть! – В голосе ее крестницы послышалась ярость. – И нам надо ее найти. Это не может быть профессиональная связь, и мы должны забыть про школы и университеты.
– Тогда это оставляет нам только светские связи… – решила Веспасия, наслаждаясь чаем.
Горячая жидкость была особенно освежающей, хотя в комнате было тепло, а на улице вовсю светило утреннее летнее солнце. Весь дом был непривычно тих: слуги ходили на цыпочках. Кто-то набросал соломы на дорогу перед домом, чтобы приглушить стук подков по мостовой и звуки проезжающих экипажей…
Вдруг Веспасии пришла в голову новая мысль.
– …Или финансовые. Не мог ли Лео вложить деньги в какой-нибудь проект, в который вложились и все остальные?
– И с этим проектом что-то произошло? – Теодозия с энтузиазмом подхватила ее идею. – Конечно! А почему бы и нет? Это хоть что-то объясняет. – Она поднялась на ноги. – Это должно быть где-то у него в бумагах. Пойдемте и посмотрим в кабинете!
Пожилая леди последовала за ней, позабыв о чае.
Все оставшееся до обеда время они провели в кабинете Каделла, оторвавшись только на легкий ленч, да и то лишь потому, что тетушка настояла на этом ради Теодозии, а та с нею согласилась. Дамы просмотрели все записи об инвестициях Лео и выяснили, что в общем и целом он был достаточно успешным бизнесменом. Был всего один случай, когда Каделл вложился в какой-то сомнительный проект на Карибах и потерял на этом приличную сумму, но все остальные вложения приносили ему неплохой или даже очень хороший доход. На удивление мало Каделл вкладывал в спекулятивные проекты за границей. При этом он скрупулезно следил, чтобы его доходы не выглядели как доходы от операций, которые могли быть успешными из-за обладания им инсайдерской информацией. Веспасия становилась все грустнее и грустнее, когда читала обо всех этих вложениях и доходах за многие годы. Они демонстрировали деловую активность человека, который хорошо зарабатывал для своей семьи, но при этом был очень осторожен, иногда даже в ущерб собственным интересам, чтобы не использовать свое служебное положение. Эти бумаги говорили о человеке, которого тетушка знала долгие годы, а не о преступнике, о котором писал в своих статейках Линдон Римус, не о шантажисте, которого представляла себе полиция, основываясь только на том, при каких обстоятельствах он ушел из жизни. Удивительно, как много могут рассказать сухие колонки цифр!
– Здесь ничего нет, – сказала Теодозия с отчаянием в голосе вскоре после того, как часы пробили три раза. Она сидела в кресле, окруженная разбросанными бумагами, и вид у нее был усталый и измученный. – Он иногда передавал деньги в какие-то благотворительные фонды, но это, пожалуй, единственное, что я могу найти общего у него и у остальных людей, которых вы, тетушка, называли. Да и деньги там были не такие уж большие… Я хочу сказать, что из-за таких денег шантажировать никто не будет.
– А что это за благотворительные фонды? – спросила пожилая леди для того, чтобы хоть что-то сказать и не дать тишине повиснуть в комнате.
– Вы хотите знать точные названия? – удивилась миссис Каделл. – Это был приют для сирот, который управлялся несколькими членами клуба «Джессоп». Я знаю, что Лео всегда ходил на заседания этого комитета, даже когда бывал очень занят. Как-то он говорил мне, что в этот комитет входит генерал Балантайн.
Больше она ничего не сказала и, достав из ящика стола пачку писем, погрузилась в их чтение.
Леди Камминг-Гульд открыла другой ящик – и тоже нашла там письма.
Первые полчаса она не находила в них ничего интересного. Было неприятно читать чужие послания, которые писались частным лицам. И хотя в них не было ничего из того, чего Лео мог бы стесняться или стыдиться – не было даже каких-то личных подробностей, – Веспасии было неприятно вмешиваться в его частную жизнь. Смерть Каделла произвела на нее очень гнетущее впечатление, а копание в его личной переписке делало эту потерю почти осязаемой.
Одно из этих писем было больше похоже на меморандум, и поэтому тетушка не сразу поняла его значение. Письмо было напечатано на бланке клуба «Джессоп». Часть его, написанная от руки, была адресована Лео Каделлу и относилась к поддержке художественной выставки, на которой планировалось провести сбор средств в фонд поддержки детей-сирот. На выставке должна была присутствовать одна известная светская дама, а сама выставка прошла шесть месяцев назад и не представляла никакого интереса. Скорее всего, Лео сохранил это письмо только потому, что записал на нем адрес одного парижского коллекционера, который собирал китайский фарфор. Но внимание Веспасии привлекли имена членов комитета по сбору средств: Брэндон Балантайн, Гай Стэнли, Лоуренс Бэрстоу, Данрайт Уайт, Джон Корнуоллис, Джеймс Кэмерон, Зигмунд Таннифер и Лео Каделл.
Старая дама подняла глаза. Теодозия продолжала читать, гора развернутых писем у ее ног значительно выросла.
– Ты знаешь Лоуренса Бэрстоу? – спросила леди Камминг-Гульд. – Или Джеймса Кэмерона?
– Я знаю Мэри Энн Бэрстоу, – ответила ее крестница, поднимая глаза. – А почему вы спрашиваете? Что вы там отыскали?
– Как думаешь, может Лоуренс Бэрстоу быть еще одной жертвой?
На лице вдовы появилось разочарование.
– Нет. Этот человек не в себе. Он гораздо старше своей жены. Боюсь, что он недееспособен и не сможет использовать свое влияние ни на доброе, ни на злое дело. Все его дела ведут семейные юристы. – Теодозия не смогла скрыть боль, которая звучала в ее голосе.
– А Джеймс Кэмерон? – продолжала настаивать старая леди, не понимая, почему она это делает – ей просто не хотелось признавать свое поражение.