Я упала на кровать и, вцепившись пальцами в подушку, горько разревелась.
Не знаю, как долго я плакала – слезы не заканчивались, рыдания не прекращались, растягивая минуты на часы, а часы сокращая до секунд. Восприятие смазалось, сознание погрузилось в странный туман, то цепенея, то раскачиваясь на воздушных волнах, и только слезы, бесконечные слезы оставались неизменными. Кажется, в какой-то момент ко мне зашел Тилар, неодобрительно качнул головой, закрыл широко распахнутое окно и, решив пока не вмешиваться, покинул комнату, даже на тренировку вечернюю не позвал. Я не обратила внимания ни на парня, ни на поднос с едой, им же поставленный на столике чуть позднее. Горькое разочарование душило меня и проливалось потоком жгучих слез, нестерпимая боль царапала, выворачивала душу наизнанку. Никогда еще мне не было так плохо, никогда я не испытывала столь сильных, столь мучительных эмоций! Они подчиняли себе разум, лишали возможности мыслить, заполняя до предела, расползаясь черным, беспросветным пятном.
К тому времени, когда за окном стемнело, а голова, ставшая жертвой мигрени, готова была расколоться на тысячи осколков, я наконец провалилась в спасительное забытье. Правда, блаженная пустота окутывала меня недолго – вскоре я ощутила подозрительную легкость во всем теле и вдруг уткнулась лицом во что-то более твердое, нежели воздух или подушка. Открыв глаза, сначала я обратила внимание на то, что нет ни припухлости после долгих слез, ни противного чувства, будто под веки насыпали песок, и уже только потом заметила, что прямо перед носом мелькает слегка мерцающая синим стена. Я удивленно моргнула, от неожиданности дернулась в сторону и, перекувырнувшись в воздухе, врезалась уже в настоящую стену, ибо, как выяснилось, изначально висела под потолком, носом в него упираясь. Ясно, я снова оказалась в Синем Мире в виде сгустка Эфира.
Я вздохнула – просто по привычке – и попыталась принять вертикальное положение. Цепляясь за стену, к счастью, более плотную, чем получившееся на этот раз эфирное тело, осторожно перевернулась и слегка спустилась вниз, ближе к полу, чтобы удобнее было оглядеться. Как ни странно, находилась я на первом этаже неподалеку от библиотеки. Каким образом меня, бессознательную, сюда занесло, я старалась не думать. Сейчас, в эфирном теле, меня по-прежнему грызла тоска, и горечь разъедала душу, однако в голове прояснилось, мысли перестали путаться, восприятие, наверное, благодаря ощущаемой легкости, обострилось и позволило сосредоточиться на моем состоянии и положении, отстранившись от оставленных позади вместе с физическим телом и слезами переживаний.
Прогнав малодушную мысль вообще не возвращаться из Синего Мира, я подплыла к приоткрытой в библиотеку двери, из-за которой в коридор робко проскальзывал оранжевый лучик магического света и доносились тихие, почти неразличимые голоса. Чем ближе я подплывала, радуясь бесшумности движений Эфира, тем отчетливее становились голоса двух собеседников, в которых я узнала Гихеса и Тилара.
– Она не готова! – приглушенно, но эмоционально воскликнул огненный арэйн. – Я не уверен, что Инира справится, не говоря уже о том, чтобы… – Парень прервался и с грустью произнес: – Не хочу для нее такой судьбы.
Они… разговаривают обо мне?
Я напряженно замерла и прислонила ухо к двери.
– Ты же догадывался, что так может получиться, – как всегда, без каких-либо эмоций, сказал Гихес.
– Я надеялся что-нибудь придумать!
– И придумал – заклинание. Но даже если оно не поможет… Тилар, ты же понимаешь, что она слаба. Полукровки… – Гихес допустил в голос немного досады, – к сожалению, неравноценны. Закованный во Льду был сильнее, ближе к арэйнам. Инира слабее. В ней намного больше от человека или эвиса, чем от арэйна. Поэтому ей так тяжело дается использование стихии. Ты знаешь, Огонь с ее помощью не возродить, а во имя возрождения Изначального Льда ею вполне можно пожертвовать. У тебя будет кристалл, поэтому проблемы остальных огненных больше тебя не коснутся. – После этого небрежного заявления, шокировавшего меня, мужчина с нажимом спросил: – Ты хочешь получить кристалл?
– Хочу… но ты не понимаешь, Гихес, дело не в кристалле и не в том, что Изначального Огня у нас не будет! Мне Иниру жалко. Она не заслужила.
– Жалей. Но оковы Льда она снимет, даже если это будет стоить ей жизни, – прозвучал бесчувственный ответ Гихеса, а я, резко отшатнувшись от двери, помчалась в свою комнату.
Возвращение в тело получилось мучительным – вспыхнула дикая головная боль, защипало глаза, из которых продолжали течь тонкие соленые струйки. А после встряски, всегда сопровождавшей сей неприятный процесс, гулко застучало сердце, к горлу подступила тошнота. Некоторое время я так и лежала, пытаясь отдышаться и комкая пальцами одеяло. Едва немного полегчало, я решительно вытерла слезы, несколько раз шмыгнула носом, поднялась с кровати и, чуть пошатываясь, поплелась в ванную комнату – для начала, умываться, однако этим я не ограничилась и заодно приняла душ в надежде освежиться. Если в целом организму прохладная вода помогла, то голова продолжала раскалываться – от боли хотелось выть, стонать, лезть на стену и прибегнуть к старинному, но действенному методу с использованием топора.
Выйдя из ванной, через силу заставила себя поужинать давно остывшей едой, оставленной заботливым Тиларом на столике. Ха, заботливым, как же! Может, он и переживает, но спорить с Гихесом не намерен – как арэйн Льда скажет, так и сделает.
От мыслей о том, что меня ждет, по телу пробежали мурашки. Неужели нет никакого шанса? Неужели их задумка настолько сложна, что, выполняя свою часть договора, я погибну?! Боги, я не хочу умирать, я жить хочу! Даже сейчас, когда Джаяр ушел!
К глазам подступили слезы, лишь усилием воли я сумела удержаться от того, чтобы снова не разреветься. Не время, не время устраивать истерики, когда нужно думать, как спастись! Но что я могу? Заключенный между нами с Гихесом магический договор не позволит отказаться от сделки, даже если она грозит мне гибелью. Они готовы пожертвовать мною ради великой цели… да, пожалуй, этого стоило ожидать от такого, как Гихес, но Тилар… Тилар казался открытым и разговорчивым, однако впечатление это было обманчиво. Пусть арэйн Огня охотно отвечал на мои вопросы, но только на те, что не касались их плана – о чем не нужно говорить, он не обмолвился и словом, сохранив всю опасность затеи в строгой тайне. Он только создавал иллюзию понимания и дружелюбия, даже в своей болтливости ничего лишнего он не сказал – ничего важного, ничего, что могло бы меня насторожить или напугать, заставить сомневаться. Каждое его слово, так легко слетавшее с губ, было четко выверено и наверняка прошло дозволение со стороны Гихеса. А ведь я верила ему! Наивная идиотка…
С трудом запихав в себя показавшуюся безвкусной пищу, я попыталась утихомирить перепуганные мысли. Перспектива отдать жизнь, пусть даже ради симпатичного арэйна, который станет Изначальным, ввергала в настоящую панику. Хотелось вскочить на ноги и бежать, немедленно бежать как можно дальше отсюда! Но спешка вряд ли могла мне чем-то помочь. Куда бежать, если вокруг пустынная равнина, а до ближайшего поселения не меньше двух дней езды верхом? И, главное, зачем, если в таком случае меня убьет магический договор! Вероятно, даже быстрее, чем я могла бы умереть, останься дожидаться мероприятия по освобождению замерзшего полукровки. Но что же мне делать, что?! Боги, а что, если это и есть та причина, по которой Ксай почувствовал угрозу моей жизни?! Нужно поговорить с Ксаем – вот уж кому невыгодна моя смерть, он-то постарается помочь, он придумает, как быть!