– Наверное, лучше отложить этот разговор до тех пор, когда тебе станет лучше, – предложил он наконец.
Она перевела на него взгляд потемневших, заполненных болью глаз и, сомкнув веки, откинулась на подушку. Алекс не понял, то ли она лишилась чувств, то ли просто не захотела продолжать разговор. Он не винил ее, поскольку и сам не хотел говорить на эту тему. Он вообще не знал, что может сказать после того, как горячая горькая волна, вызванная ее последними словами, затопила болью его грудь. Ему хотелось как можно сильнее сжать ее в объятиях, чтобы она почувствовала наконец себя огражденной от всех напастей мира. Он вдруг с ужасом понял, что не в силах что-либо сделать для нее, что не может обезопасить ее. Единственное, что он может, – это оставаться рядом, пока она сама будет бороться за свое спасение.
Алекс стянул с нее обшитую тесьмой голубую куртку и форменную рубашку и сосредоточился на осмотре раны на боку, сразу забыв обо всем прочем, – то, от чего требовалось спасать ее в первую очередь, обрело вполне реальные черты. Рана оказалась узкой, длинной и, судя по тому, что все еще кровоточила, глубокой. Похоже, ранение было гораздо опаснее, чем при порезе, – такие нередко приводили даже к смерти.
«Черт тебя побери, Фиона Фергусон. Черт побери!»
Надо было что-то срочно делать, не дожидаясь прибытия доктора О’Рорка, тем более что тот находился в добрых пятнадцати милях отсюда.
Алекс молча опустился на стул и начал обрабатывать рану. К счастью, Чиверз тоже кое-что понимал в подобных делах и быстро принес горячую воду, полотенца и несколько баночек с целебными мазями. Алекс промыл рану и смазал ее мазью. Он старался делать это как можно осторожнее, но понимал, что Фионе все равно очень больно. Она лежала со сжатыми кулаками, периодически вздрагивая, но из груди ее не вырывалось ни звука.
– Было бы легче, если бы ты погрузилась в обморок, как каждая уважающая себя женщина в подобных обстоятельствах, – пошутил он грустно, ощутив, как она дернулась, когда нажал ей на грудь.
Губы Фионы дрогнули в подобии улыбки.
– К сожалению, это случается только в романах или на сцене.
– О ты просто не знаешь мою сестру Сисси. Тебе тяжело дышать?
– Когда ты… наваливаешься на меня так – да.
Он убрал руки и слегка приподнял ее за спину.
– А так? Не легче?
– Думаю, легкие в порядке. По крайней мере свиста нет, – произнесла Фиона, не открывая глаз. – Он попытался вырезать бифштекс из другого места.
Чиверз принес несколько фонарей и расставил их вокруг кровати, затем разжег камин. В комнате стало светло и очень тепло.
– Что-нибудь еще? – спросил он, взявшись за ручку двери.
Алекс посмотрел на свои перемазанные кровью пальцы, которыми только что прощупывал ребра Фионы.
– Я бы не отказался от стаканчика-другого. Сможешь найти бренди?
– Милорд, могли бы и не задавать подобные вопросы – вы меня достаточно хорошо знаете.
Фиона подняла руку.
– Я пожалуй, составлю тебе компанию.
Дворецкий с улыбкой поклонился:
– Я наполню вашу рюмку первой через мгновение, мэм.
Чиверз исчез, чтобы через минуту появиться с графином и двумя наполненными стаканчиками. Поставив все на столик, он помог Алексу усадить Фиону в кровати так, чтобы она могла пить самостоятельно, и удовлетворенно улыбнулся.
– Спасибо, – поблагодарила Фиона дворецкого, делая глоток. – Теперь я уверена, что смогу выжить после всего случившегося.
Алекс смотрел на дрожащую руку Фионы и думал о том, что больше всего на свете ему хотелось бы увезти ее куда-нибудь, где бы ей никогда ничто не угрожало, где он мог бы постоянно видеть ее и не думать о постоянных страхах за ее судьбу.
– Надеюсь, ты послал кого-нибудь за О’Рорком? – уточнил он у Чиверза.
Фиона подняла удивленные глаза и заерзала на кровати, пролив несколько капель бренди на руку Алекса.
– Ты вызвал сюда доктора, который лечит твоего отца? Как ты мог, Алекс?
Он смотрел на ее пепельно-бледное лицо с темными кругами под глазами, и ему хотелось то рассмеяться, то броситься к ней и расцеловать. Он впервые видел, чтобы кто-то, будучи в подобном состоянии, сердился на него за то, что пригласил лучшего из всех известных докторов.
– Моему отцу намного лучше, и пока он нуждается только в отдыхе.
Она фыркнула и раздраженно махнула рукой.
– Так было неделю назад, когда ты уехал от него. А со мной наверняка все будет в порядке. Женщины регулярно теряют кровь, и ничего. Мы знаем, как с этим управляться.
Алекс почувствовал, что краснеет, чего с ним не случалось с детства; Чиверз тоже был явно смущен, но Фиона, казалось, не обратила на это никакого внимания.
– Что ж, я рад, что ты так уверена в своих силах, – пробормотал Алекс ворчливо. – Но я все-таки хотел бы получить подтверждение от настоящего врача. И это не обсуждается. Ты, Чиверз, пока свободен.
Алекс сложил кусок мягкой ткани, приложил к ране, затем приступил к перевязке, обматывая марлей ее тонкую талию. Было странно перевязывать те места, которые он ласкал прошлой ночью, прикрывать белой тканью восхитительные бедра, нежный живот, видеть подрагивающие не от ласки, а от боли груди.
На всех этих прелестях, оскверненных насилием и жестокостью, сейчас были следы крови. Если бы не необходимость действовать, чтобы помочь, Алекс, наверное, сошел бы с ума от жалости к своей обожаемой Фионе. Постаравшись отогнать все лишние мысли и сосредоточиться, он намазал марлевые полосы мазью и присел на кровать в ожидании, пока пропитаются. Чиверз, как выяснилось, перед тем как уйти, наполнил бокал Фионы. Алекс налил себе и помог сделать глоток ей в надежде, что выпитого ей будет достаточно, чтобы не обращать внимания на происходящее. Ему не хотелось, чтобы она запомнила, кто именно причина ее дискомфорта и боли, ведь независимо от того, что будет делать О’Рорк, первым начал бередить ее раны именно он, Алекс, причем раны не только физические.
Неожиданно ему стало стыдно за свой эгоизм, за то, что думал не столько о ней, сколько о себе. Может, следовало вообще подождать со всеми этими разговорами? Наверняка ей было больно раскрывать свои страшные тайны, как, впрочем, и выслушивать его исповедь, но ему так много нужно было ей сказать, так много хотелось от нее узнать. И все-таки, несмотря ни на что, ей сейчас немного легче. У него уже появилась уверенность, что она не умрет, а вот уверенности, что он сможет до конца понять, кто такая Фиона, так и не было.
Не знал Алекс также, действительно ли хочет узнать о ней все.
– Фи…
Сказать то, что хотел, Алекс не успел и так и не понял, легче стало или тяжелее от того, что ему помешали.
– Итак, это и есть вторая половинка знаменитых близняшек Фергусон, – раздался голос от двери.