– Да, – согласился И Цзе. – Ни стелиться перед ним, ни распускать перья не надо. Он просто хочет проверить, как идут дела у новичка. А может, он припас для тебя какое-нибудь заданьице. Если так, то не смотри, что оно мало чем отличается от обычного, для него оно очень важно. Отнесись к этому заданию, как к любому другому, без ажиотажа, но не завали.
– Вас понял. – Я вонзил зубы в бургер. В «Шанкаре» их готовили отменно – черные, как глубины ада, а салата и соуса ровно столько, сколько нужно. – Вы Адриана вчера-позавчера не видели? – отхватывая очередной кусок, вспомнил я.
– Кого? – не поняла Леонора.
– Адриана. Моего водителя.
– А мы разве знакомы?
– Насчет знакомства не уверен, но вы наверняка его видели со мной. Молодой парень, улыбчивый такой, паясничает все время.
– Никаких ассоциаций, – покачала головой Леонора.
– И у вас тоже? – обратился я к И Цзе.
– Для меня все молодые парни по большому счету абсолютно одинаковы.
– Да, помощи от вас не дождешься, – посетовал я.
– Возраст… – улыбнулась Леонора. – К старости память уже не та. Одни обрывки. Собственное имя и то с трудом помнишь. Да, И Цзе?
– Кто такой И Цзе? – рассмеялся он.
– Если я доживу до ваших лет, – пообещал я, – пусть кто-нибудь надо мной сжалится и избавит от мороки. – Я поднялся из-за стола. – Посидел бы еще, но пора делать карьеру. Увидимся!
– Удачи! – пожелал И Цзе.
– Да, удачи тебе, Капак, – подхватила Леонора.
Из ресторана я вернулся в «Скайлайт». Принял душ – третий раз за день. Этот город заставит попотеть… Вышел, обмотанный в полотенце, и столкнулся с Кончитой.
– Привет, морячок! – развязно протянула она, неплохо копируя Кэтрин Хепберн. – Иду на «Африканскую королеву». Ты со мной?
– Прости. Речную прогулку я, к сожалению, пропущу. Встреча с боссом. Может, светит повышение.
Я открыл гардероб и принялся выбирать одежду. Без фанатизма. Аккуратные брюки, рубашка, свободный галстук. Пиджака не надо – слишком жарко.
– А когда вернешься? – спросила Кончита.
– Не знаю.
– Мне тебя подождать?
– Только не допоздна. Пару часов можешь. Я позвоню из Дво… из офиса, если освобожусь до полуночи.
Незачем ей знать про Кардинала, я для Кончиты по-прежнему страховой агент, пусть пока им и останусь. Неведение в данном случае ей только на пользу.
Томас вез меня во Дворец молча. На мои попытки завязать беседу отвечал кратко, односложно. Нет уж, пусть мне скорее возвращают Адриана…
Дворец во время ночной смены гудел как улей. Чуть потише, конечно, чем днем, но все же в эту пору в городе трудно было отыскать другое здание, где так бурлила бы жизнь. Интересы Кардинала простирались на обе половины земного шара. Его компания, ненасытный экономический молох, работала как гигантский вечный двигатель.
Подступы охраняли суровые гвардейцы. Недавно в прессе снова поднялась шумиха – так происходит раз в несколько лет, когда молодые политики пытаются сделать себе имя на кампании против личной армии Кардинала. Волны хватало недели на две, за это время горожане успевали выпустить пар и успокоиться, а зачинщиков затем либо подкупали, либо закатывали в асфальт, и все – страсти улеглись.
Я отметился на стойке регистрации и сдал обувь. Тем, кто ощущал на себе пагубное влияние жары, предлагались флакончики дезодоранта для ног, но мои после душа были еще свежи. Времени оставалась уйма, я пришел сильно заранее, где-то за полчаса. Дожидаясь лифта, я вдруг увидел сбоку дверь на лестницу. В здание Дворца – административный центр империи Кардинала – мне уже приходилось наведываться не раз. Сперва получал документы, официальные бланки, удостоверения личности, чтобы легализоваться (старые бумаги я, видимо, просто не привез). Потом заходил по страховым делам, копался в бездонных архивах, занимавших целых восемь этажей, – полнейшее в городе собрание досье на всех, кто хоть что-то собой представляет, и на многих не представляющих собой ничего. Доступ в хранилище был ограничен, меня пустили только на три этажа, но даже там сразу стало ясно, на что идут исчезающие с лица земли тропические леса. Хранение информации в компьютерах Кардинал не признавал – слишком легко взломать, а значит, удобства риск не оправдывают.
Ни разу за все это время я не воспользовался лестницей. Зачем, если есть отлично работающие лифты? Но сейчас я чувствовал прилив бодрости после своей тренировки, и мысль пробежаться до пятнадцатого этажа показалась интересной. Хоть время убью, а потные подмышки потом ополосну, заскочив в уборную наверху.
На лестнице, в отличие от сияющего всеми огнями вестибюля, оказалось темновато. До одиннадцатого этажа мне не попалось навстречу ни души. Во Дворце никто не ходил по лестнице, даже на один этаж, и не из-за лени, а повинуясь указу Кардинала: в этом здании никто не смеет тратить его время попусту, поэтому будьте добры из точки А в точку Б перемещаться как можно скорее.
Где-то этаже на седьмом в моих мыслях снова возникла та женщина. Я замедлил шаг, сощурился и наконец представил ее себе как следует. Передо мной поплыла череда кадров. Вот эта женщина в кухне, за барбекю, замахивается теннисной ракеткой на подаче, целует меня, лежит, обнаженная, у открытого очага перед шахматной доской, ведет машину, занимается любовью (видимо, со мной), подбрасывает блин на сковороде, нервно крутит обручальное кольцо, поливает цветы, смеется – почти все время смеется.
Настоящая она или плод моего воображения, она оказалась очень смешливой. Человек, радующийся жизни, судя по веселым морщинкам в уголках губ и глаз. От каждого движения ее губ у меня сжималось сердце, будто я был в нее влюблен. Непонятно. Откуда такие сильные чувства к призраку?
Я попытался перебрать своих прошлых подружек. Может, это одна из них, давно забытая, или, наоборот, собирательный образ, идеальная женщина, отразившая все черты любимых и оставленных мной? Я притормозил в замешательстве.
Ни одна не приходит на ум!
Подружки, прежние любовницы – я без труда припоминал тех, кто появлялся за время моей жизни в городе, но вот до этого – ноль! Снова чистый лист, снова пустота, стена, в которую я утыкаюсь уже не первый раз за последние месяцы. У меня провалы в памяти. Наверняка ведь были какие-то женщины в моей жизни до приезда в город, но я не мог припомнить. Да что там, я и родителей-то едва помню…
Под ложечкой противно засосало, и я остановился как вкопанный – на одиннадцатом этаже. Не помню! Мать, отца… Есть ли у меня братья и сестры?.. Не знаю! Пустота. Все кануло в никуда: вся жизнь, все, кто мне встречался до того, как я сошел с поезда…
И тут краем глаза я заметил спускающуюся сверху женщину. Я бы не обратил на нее ни малейшего внимания, если бы она шла нормально, не крадучись и не таясь. Она именно кралась, прижимаясь к стене. При виде меня она замерла и попыталась скользнуть назад, в тень. Вот тут-то, когда она хотела раствориться, я ее и засек.