Ее била дрожь. Целиком и полностью раскрыться перед человеком, которого видишь второй раз в жизни, вручить ему свое сердце и душу… Никогда еще никто не оказывал мне такого безграничного доверия. Я не думал, что это возможно. Я почувствовал, как уплываю. Разрываюсь на части. Захотелось тут же проникнуться ее безумием и выступить против Кардинала вместе с ней – но ведь это означает поставить на карту все, в первую очередь собственное будущее.
– Ты знаешь Адриана Арне? – Вопрос не животрепещущий, но, если она соврет, как врали остальные, я сдам ее Кардиналу, не дожидаясь захода солнца.
– Лично – нет. А по имени – да. Он числится в аюамарканском списке.
– Каком? – Знакомое название…
– Аюамарканском. Аюамарка. За этим я и проникла во Дворец. Это ответ на вопросы, которые мучают меня с самого приезда в город. Я пока не поняла, в чем там дело, но ясно, что ключ к тайне в нем. В этом списке много кто есть. Я, Адриан Арне, Леонора Шанкар, ты. Десятки имен, и каждое – загадка… – Она глянула на часы и огорченно цокнула языком: – Пора мне. Отец один не справится. У нас сегодня две официантки заболели и не вышли.
– Надо будет встретиться еще раз, – поспешно предложил я, боясь, что она сейчас попрощается и исчезнет, как Адриан. – Расскажешь поподробнее про этот список и свои розыски.
– Хорошо.
– Где? Когда?
– Завтра. В доках. Пятнадцатый пирс. Около шести. Как раз успеешь все обдумать хорошенько. Может, решишь, что со мной опасно, и предпочтешь хранить верность Кардиналу. Твое право, я тебя не буду винить. Для полузнакомой девушки я прошу практически невозможного. Может, ты приведешь Форда Тассо и отряд гвардейцев. – Она вздохнула. – Но я уже ничего не могу поделать. Если я ошиблась, я труп. Вся моя надежда – на тот призрачный шанс, что ты в меня влюбился, а это безумие, от которого мне делается плохо.
Она ушла. Я с открытым ртом смотрел ей вслед, но она вдруг вернулась, чтобы задать последний вопрос:
– Ты помнишь свое детство? – Если судить по ее многозначительной улыбке, я, видимо, выдал именно ту реакцию, которой она ждала, – дернулся как ошпаренный. – Я тоже не помню, – сказала она и удалилась – на этот раз окончательно.
Вернувшись в офис, я принялся разбирать бумаги. Соня встретила меня угрюмая и насупленная, но оттаяла, увидев подписанный контракт. Она сама окучивала Рида примерно столько же, сколько и Кардинал. Спросила, как мне удалось, явно пытаясь наладить испорченные отношения. Я только хмыкнул в ответ. Врунья и двурушница. Я не готов забывать и прощать. Оставил ей документы, чтобы закончила заполнять, и слинял под надуманным предлогом.
Несколько часов я слонялся по улицам, а потом неприкаянным одиночкой вернулся в «Скайлайт». Смогу ли я предать Кардинала? Раньше вопрос был бы немыслимым. Он оставил меня в живых. Ввел в круг элиты, предоставил отличную работу, отдал в ученики Форду Тассо и Соне. И после всего этого я пойду против него по прихоти взломщицы, соблазнившей меня на лестнице? Безумие.
Надо ее сдать. Может, это вообще подстава и Ама – подсадная утка, которую подослал сам Кардинал, чтобы проверить мою преданность. Если нет – если Ама не врала, – тогда тем более надо ее сдать. Сейчас пойду домой, приму душ, сниму трубку и расскажу Кардиналу все как есть про Аму Ситуву и исходящую от нее угрозу. А чувства, которые могут оказаться как любовью, так и обычной похотью, пойдут лесом.
Я уже почти настроился, когда вдруг зазвонил мобильный. Секретарша Кардинала. Он срочно вызывает меня к себе. Узнал про успешный контракт с Кафраном и хочет поздравить лично. Этот звонок все и решил окончательно. Я пойду и доложу все в приватной беседе. Аме Ситуве конец. Адриана тоже к черту. Своя рубашка ближе к телу, а телу сейчас грозит опасность.
Стоило мне определиться окончательно, как телефон зазвонил снова. На этот раз я понадобился кому-то из докторов Кончиты. К ней приходил муж, она впала в депрессию и попыталась покончить с собой. И ей почти удалось. Доктор просил меня прийти как можно скорее. Кончиту накачали лекарствами, но она пока в сознании. Если я не смогу ей ничем помочь, то придется передать ее «в руки профессионалов». Он не сказал прямо, что я единственный, кто сейчас может уберечь ее от психушки, но подразумевалось именно это. Забыв про остальные напасти, я рявкнул на Томаса, и мы домчали до «Скайлайта» в рекордные сроки. Кардинал подождет.
Меня встретили сообщением, что Кончита уже более-менее успокоилась – сказались переутомление, лекарства и потеря крови. Она лежала в спальне, заливаясь слезами, глядя в потолок и постепенно погружаясь в дремоту. Доктора уже подумали, что лучше мне навестить ее утром, но тут вышла сиделка и передала, что Кончита зовет меня, поэтому решили, что лучше я все-таки зайду. Предупредили, чтобы я был с ней помягче, постарался успокоить и утешить. А то я сам не знаю…
Прикрыв за собой дверь, я прошел через всю комнату к кровати, где вытянулась тоненькая хрупкая фигурка.
– Привет, малышка, – поздоровался я вполголоса.
Она открыла глаза и слабо улыбнулась:
– Привет… – Голос едва слышный, измученный. – Я думала, ты не придешь и я умру тут одна. Думала, потеряю тебя.
– Не глупи. Как можно меня потерять? У меня в голове самонаводящееся устройство. Оно притащит меня домой, хочу я этого или нет.
– Дурачок. – Она скорчила гримаску. – Я уже так давно не пыталась покончить с жизнью. Забыла, как это больно.
Она зарыдала. Я осторожно прижал ее к себе, убаюкивая:
– Ш-ш-ш… Не плачь. Не надо. Я здесь. Я помогу. Я ведь обещал тебя защищать? И буду защищать. Всегда. – Я слегка отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо. – Что он сказал, Кончита? Что такого сказала эта сволочь, что ты вдруг решила оборвать все разом?
– Он сказал ужасную вещь, Капак, – простонала она. – Только сам не понял. Он пытался помочь, как ты сейчас, только он не умеет. Он хотел меня подготовить. – В глазах блестели слезы. Кончита горестно мотнула головой, и они заструились по щекам. – Бедный Ферди. Он всегда хотел как лучше для меня. Только у него плохо получалось.
– Он разве жив?
– Конечно. – Она шмыгнула носом. – Ферди никогда не умрет. Он будет жить вечно, великий, ужасный и беспомощный.
– А я думал, он погиб.
– Нет. Это был он, Ферди. Немного похудел, но в остальном почти не изменился.
– Но что же он такое сказал, что толкнуло тебя… на эту глупость?
Кончита посмотрела на меня холодными, совершенно взрослыми глазами, в которых безошибочно читался ее настоящий возраст:
– Он сказал, что ты гангстер.
Я помертвел:
– Кончита, я… я собирался сам тебе сказать. Я не хотел…
– Все нормально. Это ничего. Я и так подозревала. Но он еще сказал, что ты аюамарканец. – Опять это слово! В ее устах уж совершенно немыслимое. – Он сказал, что привязываться к тебе не стоит, но я знала это и без него.