Белов отдал приказ немедленно ликвидировать всех диверсантов, действующих в партизанской зоне. Но сделать это оказалось очень непросто, хотя группе Иванова, как уже говорилось, десантники нанесли ощутимые потери.
24 мая 1942 г. Белов докладывал генералу армии и командующему Западным фронтом Г. К. Жукову:
«Истекшей ночью уничтожено до 120 диверсантов пр-ка в р-не Богородицкое, ст. Вертерхово, 6 человек взяты в плен, остальные рассеялись в лесах, частично отошли к ст. Баскаковка» [353] .
Тем не менее, диверсии в тылу 1-го гвардейского кавалерийского и 4-го воздушно-десантного корпусов продолжались. 24 мая генерал Казанкин сообщал Белову: «Истребление группы диверсантов продолжается» [354] . Но столкновения с «народниками» продолжались еще два дня.
В разведсводке № 0131 от 26 мая 1942 г. отмечалось:
«Задержанная группа диверсантов в ночь с 25 на 26.5 на допросе показала, что диверсионная группа, переброшенная немцами через фронт, имела своей задачей делать налеты на штабы, убивать командный состав и взять в плен генерал-лейтенанта Белова и его штаб» [355] .
Диверсанты из РННА, таким образом, активно действовали в расположении особой группы Белова с 23 по 26 мая 1942 г. Для поимки разведчиков и террористов командованию кавалерийского корпуса пришлось выделить значительные силы. Большую часть диверсантов беловцы нейтрализовали, но ликвидировать все подразделения оказалось невозможно. План немецкой разведки по захвату Белова в плен и уничтожению его штаба был сорван, но оставались опасения, что это, возможно, только первый этап операции и за ним будет второй. Видимо, этим объясняется то, что политуправление Западного фронта, получившее сведения, что ряды диверсантов состоят из бывших военнопленных, предложило 31 мая 1942 г. выпустить серию листовок:
«Против нас противник привлек много обманным путем военнопленных. Целесообразно заготовить серию коротких листовок к обманутым русским военнопленным. Смысл таков. Военнопленных, изморенных голодом, врагу удалось временно обмануть благодаря их тяжелому положению. Получив оружие у врага, бью его при всяком удобном случае его же оружием. Переходи к нам, русским братьям, вместе будем драться за Советскую Родину. Вырвался из лагеря — вреди, чем можешь, врагу.
Как бы коварны фашисты ни были, не сидеть им на спине свободолюбивого советского народа. Как бы немцы не кичились, все равно мы, русские, советские люди, победим. Правда на нашей стороне.
Район забрасывания листовок — Рославль, Ельня, Ярцево, Спас-Деменск, Всходы. По жел. дороге ст. Угра и Баскаковка, ст. Издешково. Листовки на русском языке…» [356]
Насколько успешной была акция политорганов Западного фронта, сказать сложно. Листовки подготовили, когда диверсионная фаза операции «Ганновер» близилась к завершению. Вместе с тем агитационные материалы могли распространять и дальше, так как вопрос использования немцами советских военнопленных оставался актуальным. Наряду с этим необходимо было хоть как-то парировать удары германской пропаганды. Например, в ходе операции «Ганновер» в партизанский край забрасывалась специальная, сфабрикованная немцами брошюра «Уничтожим шпионов и диверсантов», в которой в самой неприглядной форме показывалась работа сотрудников особых отделов в РККА [357] . В пространном «Обзоре мероприятий германских властей на временно оккупированной территории с июня 1941 г. по март 1943 г.», подготовленном для советского руководства, сообщается: «Известно о существовании на оккупированной территории отрядов, причисляющих себя к „русской народной армии“. Некоторые из них скрывают свою связь с германским командованием, но открыто говорят о своей враждебности советскому строю и партизанам. Эти отряды объявляют своей целью „борьбу за новую Россию“. Следует отметить, что в районе Могилева, где появились отряды „русской народной армии“, распространялись также брошюры от имени организации „русских фашистов“» [358] .
Рассматривая вопрос о деятельности диверсионной группы РННА, нельзя пройти мимо эпизода с захватом в плен майора А. М. Бочарова (носившего, согласно Кромиади, псевдоним — Бугров, по советским источникам — Богатов, Богачев). Бочаров находился в группе Иванова и во время боя с десантниками попал в плен.
Кромиади описывает этот момент так:
«В то же время красные опознали и захватили двенадцать наших солдат и офицеров, в том числе и нашего „политрука“, майора Бугрова (псевдоним майора Бочарова, в РОА он был произведен в полковники).
На допросе Бочарова один из старших красных командиров (говорят, что он уже умер, но точно не знаю) спросил: „Скажи, майор, что тебя привело к такому позорному шагу?“ „О каком позорном шаге спрашиваете, товарищ?“. „А ты не считаешь позором то, что во время войны вы идете с врагом против своего народа и своей родины?“ „Мы не идем против своего народа и нашей родины. Мы идем за освобождение нашей родины и нашего народа и от коммунистов, и от нацистов“. „А кто вы такие?“ „Мы — Русская Народная Национальная Армия“. „А сколько вас?“ „Пока пять тысяч“. „Почему так рано начали?“ „Как вас понять, товарищ?“ „Как хочешь!“ Произошла пауза. „Ну что, брат, война есть война. Мне придется расстрелять тебя“. „Я это знаю, я готов“.
Пленного не расстреляли, как и остальных двенадцать человек, хотя и выстроили их для расстрела, и те, кто должны были расстреливать, выстроились против них с заряженными винтовками и ждали приказа.
В эту ночь немецкие дивизии атаковали беловцев, и в возникшей суматохе, при переправе через Угру, наши пленные вместе со своей охраной скрылись и пробрались к нам» [359] .
Похожую картину мы встречаем в работе С. Фрелиха, с той лишь разницей, что допрос пленных диверсантов проводил не безвестный советский командир, а якобы сам Белов:
«Бойцам РННА удалось без труда пройти защитную линию окруженных советских войск, не вступая в бой, благодаря тому, что они были одеты в советскую форму и говорили по-русски… Начальник разведывательного взвода окруженных советских войск последовал по следам появившегося неизвестно откуда отряда. На привалах бойцов РННА, которые они только что покинули, он обнаружил окурки папирос немецкого происхождения. На основании этих доказательств ему удалось возбудить тревогу в штабе, и там смогли вовремя приготовить часть к „приему“ вторгнувшихся врагов. После короткого боя все они были взяты в плен, а их офицеры на следующий день были приведены к генералу Белову… „Вы же, по существу, изменники!“ — сказал Белов. „Нет, мы — патриоты“, ответили те. В более узком кругу разговор продолжался следующим образом: „Вы же знаете, что я должен сделать с вами!“, — сказал Белов. „Да. Вы должны нас расстрелять“. Генерал: „Правильно. Как вы, дураки, могли так рано взяться за такое дело?!“ На следующую ночь штаб-квартира Белова переменила свое местопребывание. При этом пленные не только не были расстреляны, а, наоборот, воспользовавшись этим случаем, они бежали вместе с приставленной к ним стражей» [360] .