Кулагин записал.

– Этот мужик так себе. Его за глаза Цыпой называют. Есть там и горничная, скорее, домоправительница, у нее в подчинении повар, прислуга домашняя. Стерва еще та. И на вид кошелка. Тощая, плоская, длинная. «Шпалой» кличут. Чудинова Маргарита Александровна.

– Фамилия подходящая. Чудинова – чудила, – улыбнулся Павел.

– Вроде как жене Старикова дальней родственницей приходится. До мужиков охочая, да только кому она, на хрен, нужна? Поэтому, видать, и стерва. Охрана поместья состоит из четырех человек, начальник охраны, бывший управляющий делами облдумы, Боровской Михаил Григорьевич, строгий мужик, тоже из военных, как и ты, да там вся охрана из бывших офицеров.

– Бывших офицеров, Валера, не бывает, – заметил Кулагин.

– Как и некрасивых женщин, да?

– Как и некрасивых женщин.

– Ну, ладно. Охранников я не знаю. Помощником у Старикова Леонид Заборский. Ну, и садовник, местный, бывший агроном колхоза, его тоже не знаю. И водитель, он же телохранитель, Баров Юрий. Тот самый Юрик, что заезжает ко мне.

– Информация по поместью от него?

– Откуда же? Я там не был, дружбу со Стариковым не вожу, не тот уровень.

– Понятно. Кофе еще будешь?

– Нет! Хреновый у тебя кофе, скажу тебе, Паша.

– Я предупреждал.

– Поедешь на беседу?

– Отчего не съездить? Поеду, посмотрю, что там за «мутняк».

– А где у нас во власти не «мутняк»? – усмехнулся Пузырев. – Сам знаешь, как избираются и должности получают. Простому человеку во власть дорога закрыта. Нет, есть в Думе пара нормальных, обычных. Учитель и сантехник. Надо же вид демократии создать? Но те как куклы.

– Мне это неинтересно. Если управляющий Цуканов поинтересуется, откуда о вакансии узнал, могу на тебя сослаться?

– Да ссылайся, Юрик уже, наверное, о тебе Цыпе этому говорил, иначе не стал бы звонить и назначать встречу.

– Хорошо.

– Ну, все, Паш, поеду я! Как у вас говорится, до связи?

– До связи! Спасибо, Валера.

– Да ладно, свои люди, сочтемся.

Пузырь ушел, а Кулагин стал обдумывать неожиданно подвернувшееся предложение. Он привык анализировать ситуацию, какой бы обыденной она ни была.

Глава третья

Вечер субботы протекал так же одиноко. Разнообразил его звонок в прихожей, прозвучавший около восьми вечера. Кулагин открыл дверь. На пороге стоял широко улыбающийся Коренев.

– А вот и мы, а вы не ждали?

– Ждали, проходи. «Бабки» принес?

– Конечно, а ты ксерокопии сделал?

– Сделал, все, что надо, сделал, вот только паспорт новый у меня будет с понедельника.

– Он не нужен.

– Так чего здесь стоим, проходи на кухню.

Коренев сразу обратил внимание на пустые бутылки за холодильником.

– Пьешь?

– На хлеб мажу. Давай к делу.

– К делу так к делу. – Он достал из помятого портфеля пачку тысячерублевых купюр, бросил на стол: – Вот задаток. Ровно сто тысяч, пересчитаешь?

– Поверю. Когда окончательный расчет?

– В среду, устроит?

– Вполне. Хотя… знаешь, давай предварительно созвонимся.

– Ты куда-то собрался из города? – удивился Коренев.

– Работа подвернулась. Надо посмотреть, что за работа, какой график, подойдет ли. Так что лучше заранее договоримся. Я позвоню тебе в среду.

– О’кей, а что за работа, если не секрет?

– Да так, ничего особенного.

– Не хочешь, не говори, зарплату-то хоть нормальную дают?

– Обещают нормальную, а как будет на самом деле, не знаю.

– А я тебя в кооператив охранником хотел нанять, – вздохнул Коренев.

– Охренел, что ли?

– Других вакансий нет.

– Так там и с охраной порядок был.

– Вот именно, что был, сменщик Петровича Ванек заявление написал.

– Ну, это не страшно, текучка в кооперативе всегда была большой. А из-за чего? Из-за того, что жаден ты, Василий Алексеевич, не хочешь платить людям.

– Я жаден? Мы не бюджетная организация, и мне город денег не выделяет. Все на взносы надо умудриться делать. И за землю платить, и за электричество, и налоги, между прочим, и зарплату охранникам тоже.

Улыбнувшись, Павел продолжил за него:

– И домик достроить, и квартиру собственную организовать…

– Ага! За ваши взносы сделаешь!

– Ладно, мне это неинтересно. Выпьешь? Или за рулем?

– Не-е, не за рулем, а выпить? Давай! Надо сделку обмыть.

– Не рано ли?

– В самый раз. Работать начнешь, не до этого будет.

– Мне расписку написать?

– Не надо. Ты не обманешь.

– Само собой. Но покупатель не затребует расписки?

– Нет! Ему эта сотка, как тебе «штука» на карманные расходы.

– Кто такой?

– Коммерческая тайна. Достойный человек. И влиятельный.

– То-то ты вьешься вокруг сделки. Хороший навар заложил?

– Ты уже спрашивал об этом. Ерунда, обычные комиссионные, но, по сути, все сам и оформляю.

– Да я не в претензии.

Кулагин достал из холодильника початую бутылку водки, тарелку с нехитрой закуской, из шкафа рюмки, налил по сто граммов.

Мужчины выпили, Коренев принялся закусывать, а Кулагин, прикурив сигарету, спросил вдруг у него:

– Ты у нас, Вася, весьма осведомленным человеком считаешься. Что скажешь про депутата областной Думы Старикова?

– А зачем он тебе? – чуть не поперхнулся Коренев.

– Так, просто интересуюсь.

– Не надо интересоваться, Паша. Мужик крутой. По натуре крутой, не какой-нибудь понтовщик. Ему предложили должность председателя Думы, прикидываешь? Почти губернатора. Отказался, взял какой-то комитет, по-моему, по ЖКХ.

– Это мне известно. Упертый мужик?

– Ты знаешь, я бы не сказал. Внешне нормальный, доброжелательный, правда, особо к себе не подпускает, но с кем встречается, ведет себя как свой, вежливо, с пониманием.

– Есть опыт?

– Встречался пару раз по кооперативу.

– Помог?

– Помог.

– И дорого взял?

– Кто? Стариков? – рассмеялся Василий. – Если, Паша, он и берет, то не от таких, как я, и не столько, сколько могут предложить такие, как я. Он-то, Паша, хоть с виду нормальный, а вот жена его – форменная сука. Но это между нами. Алла Борисовна строит из себя чуть ли не великую княгиню царских времен. Для нее люди – это так, материал или товар.