Закончив с двумя аллеями, когда наступило время обеденного перерыва, Кулагин прошел в свое помещение. Ожидал, что появится и Прохоров, но того вызвал к себе управляющий. В окне третьего этажа никого не было, но органза слегла колыхалась, хотя погода стояла совершенно безветренная.
Кулагин развернул конфету. На блестящей обертке было нацарапано одно-единственное слово «Помогите».
– Помогите, – вслух проговорил он.
Желание девушки понятно. Просидеть год под стражей. Так можно и с ума сойти. Сойти с ума – не этого ли добивается Стариков? Но зачем? Ведь она хоть и не родная, но все же дочь, которую он, по сути, воспитывал долгие годы. Да и не похож он на демона, в отличие от жены. Жена. Она настаивала, чтобы Елену отправили в дурдом. Почему? Уж ей-то Елена никак не мешает. Сидит себе в келье и не доставляет неудобств. Влияет на мужа? Это может быть, но Алла Борисовна тоже имеет влияние на него, и, похоже, очень сильное. Их свадьба после смерти матери Елены. Стремительный взлет по карьерной лестнице Старикова. Уж это точно не без участия Аллы Борисовны и ее денег. Старикова видит в Елене конкурента в наследстве? Может быть, хотя если в семье властвует Алла Борисовна, то и все состояние записано на нее. Проверить бы, но это невозможно. Девушка просит помочь. Просит его. Почему его? Новый человек? Но где гарантия, что новый человек не ставленник Боровского? И чем он один может ей помочь? Поговорить бы с девушкой, всего минут десять, но, опять-таки, каким образом? Он мог бы подняться по стене, имеющей много выступов. Но не поднимет ли она шум? И не окажется ли так, что Елена действительно больна, а тут он, Кулагин. Черт, не те мысли лезут в голову. Но и оставить девушку он уже не сможет. Дурацкая натура. Прав Прохоров, не может он не совать свой нос куда не надо…
Ладно, посмотрим, что будет дальше. Глядишь, и удастся прояснить ситуацию. Павел помнил, что сегодня среда и с ним должен рассчитаться Корень за гараж.
Он достал сотовый телефон, хорошо, что его у работников в этой мутной усадьбе не забирают. Набрал номер.
– Да? – услышал знакомый голос.
– Привет, Корень!
– А?! Паша? Привет. Я все помню, «бабки» у меня, скажи, куда подъехать. Могу хоть сейчас.
– Сейчас я на работе. Подъезжай к 20.00!
– Ты так поздно возвращаешься?
– Я вообще-то ночую в усадьбе мистера Старикова, но сегодня приеду. А это почти восемьдесят верст и больше часа езды, считая город и учитывая состояние моей «ласточки».
– Получишь «бабки», сможешь сменить тачку.
– Видно будет. Значит, в 20.00.
– Буду!
– Вискарь взять?
– Не-е, Паш, выпить не получится, дела. Как-нибудь в другой раз.
– Дело твое. До встречи.
– До встречи.
Кулагин отключил телефон. Взглянул на окно третьего этажа и вздрогнул – посредине стояла бледная женщина в белоснежном платье с распущенными волосами. Без сомнения, она смотрела на него.
Он снова поднял руку и показал на особняк. Она сделала то же самое, как и в прошлый раз. Затем вопросительно подняла голову. Кулагин, подумав, соорудил из ладоней две трубки, давая понять, что скоро у него будет бинокль и тогда она сможет передавать ему сигналы, не выбрасывая записок, рискуя при этом. Она кивнула. Поняла. Лица Елены Павел рассмотреть не мог, слишком далеко, лишь очертания. Но и по ним он подсознательно понимал, что девушка красива.
Она скрылась за органзой, не закрыв портьеры.
– Ты чего не обедаешь? – войдя в комнату, спросил Прохоров.
– Куда спешить, Алексеич?
– Есть куда, тебе до конца дня надо выкопать четыре ямы на участке кленов. Я там разметку сделал. Завтра привезут саженцы.
– Большие ямы?
– Да нет. Пятьдесят на пятьдесят, глубиной семьдесят.
– Грунт какой?
– Обычный. Я покажу, как и что. А ты, если хочешь выехать в город вовремя, поторопись. Я перекусил на кухне, буду на лавке у сауны.
– Добро. Подойду через десять минут.
Ямы дались Кулагину тяжело. Вроде и грунт был мягкий, и лопата острая, и тележка новая, но эти четыре ямы буквально вымотали его. Вот что значит, давно не рыл окопы в полный рост. И все же ему удалось справиться до окончания рабочего дня. В 18.00 он, переодевшись, подошел к пропускному пункту. Видимо, Гуков не особо любил торчать перед мониторами, поэтому сразу вышел навстречу:
– Что, капитан, до дому, до хаты?
– Да. Дела в городе.
– Что ж ты Николая на койку уложил? Мы теперь вдвоем с Гудовым горбимся на службе.
– Тоже мне, нашел службу, – усмехнулся Павел. – Сиди перед монитором и смотри за происходящим на территории, ну, еще следи, чтобы дела велись. Служба, конечно, тяжелая.
– А ты посиди за пультом часик, посмотрю, как глаза тереть начнешь.
– Что на них пялиться, если запись ведется?
– Записи мы не ведем, – покачал головой Гуков, – поэтому шеф, я имею в виду Боровского, и заставляет смотреть на мониторы.
– А во время отдыха? Ведь охране требуется отдых. Сутками никто тут не высидит.
– Днем отдыхаем, когда в усадьбе и Боровской, и Цуканов.
– Ну, это другое дело.
– В чем другое дело? – раздался сзади голос незаметно подошедшего начальника охраны.
– Да мы тут, Михаил Григорьевич, обсуждали, какую тачку новому работнику купить, – не глядя на него, соврал Гуков. – Я предлагаю «Шевроле», а он говорит, что «Ниссан» лучше и дешевле.
– Да? – Боровской подозрительно посмотрел на охранника и Кулагина. – А что ты сейчас должен делать, Леша?
– Пардон, уже за пультом! – торопливо произнес Гуков и проскользнул в здание.
– Значит, решаешь, какую машину взять? – обратился Боровской к Павлу.
– Прикидываю.
– Возьми «Тойоту».
– Денег не хватит.
– Потерпи месяц, если останешься до осени, то дам тебе в долг.
– Нет, – отказался Кулагин, – никогда в долг не брал. Это только лишние напряги. Постоянно думать, а отдашь ли в срок? Нет, предпочитаю обходиться тем, что имею.
– Похвальное качество. Тогда бери «Ниссан».
– Подумаю. В принципе, пока меня и «семерка» устраивает.
– Думай. Ты домой?
– Так точно.
– Управляющий в курсе?
– Конечно.
– Не смею задерживать и убедительно советую завтра не опаздывать.
– Я тоже люблю, когда люди пунктуальны. До свидания!
– Счастливо!
Кулагин отправился на дальнюю стоянку, завел двигатель и уже в 19.35 припарковал «семерку» у своего дома. Выйдя из машины, увидел Маслова, бредущего с пакетом от угла.