Петля была сделана, и, вглядываясь в темноту, он стал выбирать, какую бы из лошадей заарканить. На фоне белого снега ясно вычерчивались фигуры лошадей, и вор искал среди них одну, которую заприметил давно и за которой все время следил.

Ему нужна была мышастая лошадь с белой отметиной на морде.

Скоро позади всех других лошадей он увидел голову Дымки. Он сразу узнал ее по пятну на лбу, и веревка его взлетела.

Дымка с храпом нырнул, веревка только коснулась его ушей и упала на голову другой лошади. В темноте вору не видать было веревки, и он не знал, что ошибся, пока не вытащил лошадь из табуна. Он выругался, когда увидел, что поймал не ту лошадь, которая ему была нужна, но так как и эта была высока и крепка на вид, он махнул рукой и не стал тратить время на то, чтобы снова арканить Дымку.

– Возьму тебя в следующий раз, – сказал он, взглянув на Дымку, и оседлал пойманную им лошадь.

Потом, отперев кораль, он вскочил в седло, выпустил табун и погнал его в сторону от русла ручья по длинной террасе. Сильные ветры сдули с нее почти весь снег, и, кроме низких мест, где намело рыхлые сугробы, дорога по ней была легка. Большую часть ночи мексиканец гнал лошадей рысью, а порой, где снега было немного, переводил их на галоп.

Наконец, видя, что лошади слишком утомлены и слабы, чтобы продолжать путь, он стал подыскивать место, где можно было бы их спрятать и где они могли бы попастись в течение дня. По ту сторону хребта, вдоль которого они шли, он знал такое место и, распустив веревку, захлопал ею по обессилевшим лошадям и заставил их бежать, пока не достигли этого места. Здесь снова была сделана остановка.

Буран утих, и скоро остался от него один только ветер, воющий ветер, который заметал следы и очищал от снега террасы. Но теперь мексиканец не нуждался в помощи ветра, он выбирался уже с табуном на открытый простор, где в эту пору года не встретить было всадников и где он имел на примете немало верных убежищ.

По всему пути перед ним теперь были корали, часть из которых построил он сам, часть – его товарищи по профессии. Иногда он менял тавро на животных тотчас после кражи. Но сейчас на лошадях была длинная шерсть, под которой не видать было клейм, и он мог подождать с этим, пока не угонит их дальше. Он доволен был удачной работой и, глядя, как тает в ведерке снег, улыбался и прикидывал, сколько выручит за лошадей. Он понимал толк в лошадях, и хоть сейчас они были кожа да кости, он знал, во что они превратятся после месяца зеленой травы. Кроме того, здесь был Дымка – мышастая лошадь, – он слыхал, как за нее предлагали четыре сотни долларов, и надеялся, что хоть за полцены да продаст ее кому-нибудь из скотоводов.

В нескольких сотнях миль к югу было логово мексиканца. Оно лежало в низких местах, где недолго держался снег. Там он сможет откормить лошадей, «исправить» тавро, а потом продать поодиночке за хорошую цену или отправить партией по железной дороге какому-нибудь барышнику. Тревожиться ему было не о чем: буря стерла его следы с лица земли, добрых семьдесят миль было между ним и тем местом, откуда он угнал лошадей, и не меньше ста миль до главного ранчо компании «Рокин Р.».

XI. Чужая рука

Долгий месяц прошел с тех пор, как Клинт ездил за Дымкой и вернулся с теленком вместо него. С того времени ковбой только и думал, как бы снова поехать за ним, но глубокий снег и бураны задали ему много работы, он по горло был занят вылавливанием застрявших в снегу животных и не мог найти ни времени, ни предлога, чтобы отправиться на пастбище Дымки. Но как-то утром его охватило беспокойство. Он старался стряхнуть его с себя, но с каждым днем тревога росла, пока наконец Клинт не оседлал лучшую лошадь, какая у него только была, и не поехал за Дымкой.

Последняя жестокая буря улеглась уже несколько дней назад, и пастбище было испещрено лошадиными следами. Клинт не пропускал ни одного следа, он отыскал много табунов, но Дымки не было. Даже самый табун, в котором был Дымка, когда его видали в последний раз, точно провалился сквозь землю. У Клинта мелькнула мысль, не украл ли кто табун, но он отбросил ее, потому что был уверен, что никакой вор не станет красть лошадей с таким известным тавром, как «Рокин Р.». Так или иначе, то, что исчез весь табун, было некоторым утешением для Клинта, потому что если бы табун был налицо и не было бы одного только Дымки, это означало бы, что он где-нибудь околел. Другие лошади, которых Клинт видел в этот день, казались не слишком плохи, и это было порукой тому, что и Дымка сохранил еще силы.

«Похоже на то, что он со своим табуном убежал в последнюю бурю к родным местам», – подумал Клинт, поворачивая свою лошадь к ранчо. Но это соображение нисколько не успокоило его тревоги.

Две недели спустя ковбой снова был на зимних пастбищах, объехал еще больший круг, но Дымка со своим табуном точно в воду канул. Вернувшись на ранчо, он рассказал об этом Старому Тому, но тот и не думал тревожиться. Когда Клинт высказал предположение, что лошадей угнали, старик замахал на него руками.

– Будь спокоен: по весеннему объезду найдется и Дымка, найдутся и все другие, – сказал он.

Наконец пришла весна, сугробы потекли ручьями, и через две недели после того, как зимовавший под навесами старый скот был выпущен в прерию, всадники выехали на пастбища собирать табун. Клинт поскакал в одиночку в те места, где воспитывал Дымку. Он добрался до лагеря, где начал его объезжать, а оттуда поехал дальше, каждый день меняя лошадей, не пропуская ни одного табуна в надежде наткнуться на мышастую лошадь. Неделю он пробыл в пути, объездил все места, где Дымка бывал жеребенком, потом, вконец обескураженный, повернул назад к ранчо, теша себя надеждой, что другие всадники нашли его лошадь.

Когда он подъехал к ранчо, табун был уже в больших коралях в полном сборе, за исключением семнадцати голов, которые пропали без вести. В числе этих семнадцати был и Дымка. Ковбои еще раз обшарили прерию, и тут вдруг Старый Том решил, что Клинт был прав: лошади украдены, в этом не могло быть сомнений. Огромный автомобиль, в котором старик отправился в город, прыгал с бугра на бугор, почти не касаясь земли, он пролетал мимо кроликов, оставляя их позади, точно они были на привязи. На главную улицу он ворвался со скоростью в семьдесят миль.

Чиновник был уведомлен о краже и немедленно известил о том же всех других чиновников штата и всех соседних штатов. Старый Том не отходил от него ни на шаг, пока это не было сделано. Награда в тысячу долларов была обещана за поимку вора и такая же награда за поимку лошадей – всех, и мышастой лошади в особенности.

Когда он подъехал к ранчо, табун был уже в больших коралях…

Весенний объезд прошел, за ним лето и осенний объезд. Про Дымку и других лошадей табуна не было слышно ни звука. Клинт в надежде наткнуться на свою единственную лошадь, на Дымку, всегда во время работы шарил глазами по прерии. Ему не хотелось верить, что лошадь украдена. «Просто ускакала куда-нибудь к черту», – утешал он себя.