Книга Премудрости Соломона, 4
Так и не понял, что произошло. А понимать надо – если хочешь выжить.
Из Днепра меня вывезли в Киев. Было так: сначала отвезли на квартиру в Днепропетровске, типичную, кстати, конспиративку, но почти сразу же оттуда забрали. Меня и Бандеру раздельно. Рванули, как я понял, в Киев – на трех машинах, в том числе и на моей. Судя по манерам, я понял – это уже не менты, как те, кто организовал провально-идиотскую «подготовку» в России. Это круче будет.
Контора…
И вроде бы мы уже разные государства, но Контора все же одна. Общая…
Одна на всех.
Вывезли на какую-то то ли дачу, то ли пансионат – и вот тут-то режим ужесточили, немного, но ужесточили. Комната без окон, стальная дверь, запирающаяся на ключ, – похоже было на какой-то следственный изолятор для важных персон. Ну и допросы. Два следователя, меняются по очереди. Методика простая – один и тот же вопрос задается два, пять, десять раз в различных вариациях. Ответы сравниваются, и выявляется замаскированная ложь. Для того чтобы выдержать такой допрос, надо иметь специальную подготовку.
У меня ее не было, поэтому я принял решение – как можно ближе к правде. Правду тоже можно преподнести очень по-разному.
Чем интересовались? А всем. Что произошло в Восточном Донбассе, как себя вели мои охранники. Часто повторялся вопрос, не работаю ли я на ФСБ.
А через два дня появился еще один допрашивающий, третий. Тот самый, низенький, плотный – только одет он был намного лучше и на работягу уже не был похож. И вот с ним разговор наш с самого начала пошел совсем по-другому.
– Вы понимаете, что мы вам не доверяем? – в лоб спросил он.
Я смотрел на него… и видел человека уже нового поколения. Знаете, чем отличается старое поколение от нового? Старое выполняет приказы. Сверху донизу. Новое – принимает решения. Вот потому и прикинуто это новое так, что раньше ЦК КПСС с их синими финскими костюмами не снилось…
– Понимаю. И? Как мне заслужить ваше доверие? Прыгнуть с парашютом?
– Напрасно иронизируете. Вы понимаете, что в вашей ситуации недоверие может означать только одно?
А вот это ты зря. Научился у уголовников, а этому не стоит учиться…
– Понимаю.
Низенький бросил на стол карточку.
– Знакомое лицо?
Ну как же? Тот самый офицер, что был на границе. Подполковник.
– Да. Главный…
– Он тоже больше не заслуживает нашего доверия. Понимаете, о чем я?
Да… а ведь говорил – убью я тебя, подполковник. Говорил – вот так оно и вышло. А все почему – есть одно правило по жизни. Если ты живешь по беспределу, то и с тобой поступят по беспределу.
Так вот…
– Итак? – не выдержал низенький.
– Где?
– Здесь. Заодно и… попрактикуетесь. Промаха по главной цели быть не должно, не так ли?
– Так. Но есть одно условие.
– Вы не в том положении, чтобы ставить условия.
– В том, в том. Вы отпускаете Наталью.
– Простите?
– Липчинская Наталья Валерьевна. Проживает…
По реакции – а реакции я смотреть умею, – я понял: и в самом деле не знает. Это очень может быть, учитывая, что в деле участвуют двое – милиция и Контора. Похитить бабу – это почерк скорее милиции, там всегда беспредельщиков хватало. Контора работает тоньше – например, запишет, как ты этой бабе изменяешь, и начнет тебя шантажировать.
– Короче, ее похитили. Скорее всего этот же подполковник. Девать ему ее некуда, она скорее всего в одном из днепропетровских СИЗО или колонии, ее туда полкан запихнул на время. Вот вы ее и освободите. Я поверю вам только тогда, когда позвоню по номеру своей квартиры. И ответит она. И пригласит еще одного человека, а кого – не скажу. Короче, действуйте. А насчет того, что взбрыкну, – не взбрыкну. Некуда мне деваться.
Низенький криво усмехнулся:
– Это так. Куда же вам теперь… деваться?
Киевский двор. Мрачная серость глубокой осени, черно-желтый ковер под ногами, мерзлые лужи с похрупывающим ледком, но снега нет. Глубокая, в красках, киевская осень…
Киевский двор. В Киеве, кстати, особенные дворы, из-за того что Киев расположен на холмах – они глубокие, часто ниже уровня улицы на один, два, порой даже три этажа. Но здесь это обычный двор огромной киевской высотки. Сколько тут этажей? Не меньше двадцати, как мне кажется…
– Раз, раз…
Я поднял большой палец. Слышно.
– Пошел!
На мне куртка какого-то монтера… «Киевгаз», кажется. Винтовка уже наверху, тащить не надо.
Ветер… хреновый, порывистый. А наверху еще хуже.
– Доклад.
– Прохожу дверь. Прошел.
– Плюс. Поднимайся на лифте.
Вот тут вот – спецы, без вопросов. Начиная с того, что по каждому действию исполнителя требуют доклад. Это правильно, кстати.
– Подошел лифт. Сажусь. Еду.
– Последний этаж.
– Плюс…
На последнем этаже – лестница наверх, на крышу. Там еще один этаж, в котором, например, находятся механизмы лифта, и наверх на самую крышу. Все старое. Люк на замке, но ключ у меня есть.
– Зашел на межчердачное. Поднимаюсь наверх.
– Плюс.
Наверху, как я и предполагал, – сильный ветер, хорошо, что под брезентовой курткой теплый свитер. В углу – грубо сколоченная из досок подставка, какую маляры используют, и под ней – мешковина. Это и есть моя винтовка…
Оглянулся – никого. Только антенны на ветру гудят. Да еще вон там – какое-то оборудование сотовой связи.
– Есть инструмент. Готовлюсь.
– Плюс.
Винтовка – та же самая, я ее пометил. Это хорошо – с чужой сложнее было бы.
Упор, в качестве которого свернутая мешковина, приклад… прицел… магазин. Магазин заранее лучше не набивать. Теперь затвор.
– Готов.
– Внимание, большая труба примерно на двенадцать от тебя – видишь?
– Плюс, – я начал использовать правила обмена координатора, у нас «плюс» как подтверждение я никогда не слышал.
– Труба – ноль, ориентир от нее, ближе-дальше, право-лево, как понял?
– Плюс.
– Ближе сто и… правее. Примерно на девять часов… лесополоса, видишь?
– Так… плюс.
– Ориентир столб… там… синяя тряпка привязана.
Это метров семьсот. Кратности прицела не хватало, пусть и в полтора раза больше, чем у «СВД». Но что-то подобное я увидел.
– Высоко на столбе, подтверди?