– Где Копылов?! – прокричал Терновский, перезаряжая автомат.
– Ногу сломал, – буркнул Никита, падая за бугор.
– Черт… – ругнулся Терновский. – А Юра где?
– Хрен его знает…
Они ударили из двух стволов по пляшущим за деревьями огонькам. Плотность огня возросла вдвое. Утроил ее Семен, который тоже начал стрелять. Ответный огонь прервался. Диверсанты что-то кричали, ругались.
«Почему они здесь?» – вдруг подумал Никита.
– Семен, что за холмом?! – проорал он, дождавшись паузы.
– Обрыв! – прозвучал далекий крик. Ну, все понятно, диверсанты сами загнали себя в ловушку. Отступать они могли только на запад, прячась за деревьями. Стрелок с винтовкой пятился, хрустели шишки под ногами. Вот автоматчик оторвался от сосны, побежал за ним. Спецназовцы ударили одновременно, с двух сторон. Попали! Отчаянный крик, автоматчик ударился о дерево, упал и покатился вниз! Болтались конечности, он бился головой о камни и корни. Докатился до подножия, затих. Второй, бросив винтовку, побежал. Спецназовцы поднялись, бросились вдоль подножья. Семен бежал по верху, стрелял одиночными.
– Мужики, живьем берем! – гаркнул Турченко. Он пробегал мимо тела, бегло мазнул лучом света. Еще одним покойником прибыло в армии мертвецов. Открытый рот, вытаращенные глаза, шея неестественно свернута, не считая простреленной грудной клетки. Все правильно, невысокий, жилистый, густые брови. Проводник, сотрудник доблестной СБУ! Хардинг остался! Раздался треск, он, похоже, упал, запутавшись в валежнике, но поднялся, бросился вниз с холма, рассчитывая это сделать быстрее, чем до той же точки добегут ополченцы. И у него бы вышло! Упырь был длинноногий, имел отличную спортивную форму, невзирая на возраст. Он несся двухметровыми прыжками, умудряясь больше не спотыкаться, влетел в поле… А дальше начались странности. Что-то выросло перед бегущим Хардингом, раздался резкий звук – встретились кость и металл приклада. Он пролетел по инерции несколько метров и упал в высокую траву.
Когда подбежали запыхавшиеся спецназовцы, Лебеденко переворачивал на спину обездвиженное тело и деловито похмыкивал. Хардинг плавал в каком-то пограничном состоянии между бодрствованием и обмороком. Нижняя челюсть подозрительно выступала вбок.
«Живым взяли, – не без удовольствия подумал Турченко, – ладно, пусть будет». Хардинг стонал от боли, пытался привстать, глаза вращались по орбитам.
– Ты, Юра, как ружье, – одобрительно заметил Никита. – Висит на стене, ничего не делает, а в заключительном акте стреляет.
– Давай без критики, – проворчал Лебеденко. – Ты сам сослал меня в лесополосу. Где Копылов? – спохватился он.
– Я здесь, мужики… – послышался слабый стон, и в свете скрестившихся лучей показалось ползущее тело. Он умудрился перевязать ногу и уже не оставлял за собой кровавый шлейф. Автомат волочился за раненым на ремне. – Виноват, командир, надоело там лежать.
«Неужели все?» – подумал Турченко. Он хотел оглянуться к посту, что-то крикнуть – дескать, все кончено, наши в городе! И вовремя заметил вспышку со стороны западного леса! Сердце упало в пятки.
– Ложись!!! – заорал он дурным голосом. Все рухнули, как подкошенные. Так вот почему не спешили восвояси Хардинг с проводником! Ждали подкрепления! А те провозились! Взрыв прогремел с недолетом. Никого не задело, но оглушило. Гранатомет РПГ-7!
– Рассредоточиться! – прохрипел Турченко, откатываясь в сторону. С кем сотрудничали наемники? Ясное дело, не ополченцы, не военнослужащие украинской армии. Диверсанты, засылаемые в Донбасс для дестабилизации обстановки! «Лавочка» вроде банды Галичука, которую он лично прикрыл с ребятами две недели назад! «Лесные братья», продолжатели дела бандеровской мрази, которую не добили в 50-е годы прошлого века!
Спецназовцы рассыпались цепью, беспорядочно стреляли. А на них со стороны западного леса валила толпа, бесились сполохи очередей. Кого-то подстрелили, он истошно закричал. Вероятно, они хотели отбить своих американских коллег, не разобравшись в темноте, что отбивать уже толком некого. Встретив организованное сопротивление, стали залегать, но продолжали вести огонь. До них было метров семьдесят. Силуэты перебегали то слева, то справа. Боеприпасы таяли. Турченко вбил последний магазин, передернул затвор. Стал стрелять одиночными, выискивая перебегающие фигуры.
– Капитан, что происходит?! – взревел в эфире после минутного ступора капитан Комаров.
– Капитан, помоги огнем! – крикнул Никита. – Дистанция до нас – шестьсот метров. Мы атакованы диверсантами, их порядка двадцати штыков! Бей на семьсот или чуть меньше!
– Я понял! – проорал Комаров. – Вывожу БТР! Не вставать, Никита! Лежите, сплющитесь!
– Турченко, что за хрень там у вас?! – надрывал параллельно глотку полковник Порохов. – Со мной пять человек, высылаю их на подмогу! Эх… была не была! – решился Григорий Андреевич. – Шестеро нас, уже идем! Вы только головы не поднимайте!
Почувствовав неладное, диверсанты сломали боевой порядок. Они уже не лезли вперед, стали отползать. Спецназовцы держали линию – ни вперед, ни назад. Кряхтело что-то сзади – подползал многострадальный Копылов, таща за собой автомат, тоже пристроился, начал методично выбивать патроны. Короткими перебежками шли в атаку охранники Порохова, пытаясь вести бой и одновременно прикрывать комбрига. БТР пересек демаркационную линию, жахнул крупнокалиберный пулемет. Перелет.
– Ближе, капитан! – крикнул Турченко.
И началась кровавая свистопляска! Земля поднималась фонтанами в гуще залегших диверсантов, разлетались комья глины. Пострадавших было, похоже, немало. Их оттаскивали в сторону леса. Бандиты отступали, пятились, огрызались огнем. Вторично заработал пулемет. Чехарда разрывов отделила залегший спецназ от отступающих бандитов. Поле заволокло дымом.
– Мужики, отходим! – приказал Турченко. – Хватит уже геройствовать. Хохлы свое получили, пусть подотрутся.
Двое схватили стонущего Копылова, двое – стонущего Хардинга, двинулись к посту. БТР продолжал стрелять, гоня бандитов прочь. Навстречу бежали ополченцы, перехватывали ношу. Что-то взволнованно выговаривал полковник Порохов, хлопал Никиту по плечу. Соображалось туго, в ушах звенело, голова отказывалась функционировать. Но фразу, брошенную Пороховым вгорячах, явно непродуманную, – про внеочередной трехдневный отпуск «нашему герою», – он запомнил хорошо…
Брать Крикуна просто не было сил. Пост докладывал: спит товарищ майор. Свет не загорается, из комнаты не выходит. Ну, и ладно, пусть поспит последнюю ночь, утром возьмем. Ситуацию «крот», разумеется, держал на контроле, вряд ли у него были такие стальные нервы, чтобы спокойно уснуть. Можно представить, как после трех часов ночи он названивал проводнику. Но телефон у трупа не работал – сильно пострадал во время падения со склона. Что он пережил за эту ночь, можно только догадываться. В четыре часа сдали нервы, Дмитрий Макарович позвонил в штаб, справился, все ли в порядке.
– А в чем дело, товарищ майор, почему вы звоните в такой час? – удивился дежурный. – Сон приснился, что украинская армия перешла в наступление? Спите, она на позициях. Начнется война – вас предупредят.