В конце концов, во время беседы двух пришелец, Лозовская запросто могла воспользоваться случаем и, никак особо не рискуя, бежать из дома под защиту все того же немца, к шлюпке, полагаясь на то, что открывать пальбу в таком месте красные не решатся. Но даже этим шансом она не воспользовалась. А значит, настало время воспользоваться своей возможностью ей, Терезии Атаманчук.
Помня, что двое вооруженных подпольщиков, специально оставленных в Тирасполе чекистами, прикрывают ее, казачка смело двинулась к крыльцу.
– Снимите руку с кобуры, баронесса, вам уже ничего не угрожает.
– Вы сказали «уже… не угрожает».
– Что в этом удивительного? Не прошло бы и получаса, как вы уже давали бы показания в абвере или в сигуранце. Волчица в полном смысле этого слова озверела. Она уже рвалась в Бухарест, к высокому начальству сигуранцы и военной разведки.
– Охотно верю, что она озверела. Но признайтесь, что отправляли вы ее на тот свет не потому, что спасали меня, а потому, что у вас был приказ уничтожить ее.
– Наверное, вы плохо представляете себе, в какой ситуации оказались. Наоборот, мне приказано было всячески поддерживать госпожу Волкову во всех ее порывах, чтобы, пользуясь ее благосклонностью и связями, заниматься своим собственным внедрением.
Валерия задумчиво помолчала. Она поняла, что, порвав на какое-то время с советской разведкой, неспособна правильно анализировать ни цели тех, кто послан к ней, ни свои возможности выжить под перекрестным «обстрелом» сразу трех могучих разведок. В такой ситуации она поневоле вынуждена была повторить слова, сказанные самой себе накануне этой встречи: «Единственное, что тебе, изгнаннице трех разведок, остается, – так это податься в английскую Сикрет интеллидженс сервис. Если только успеешь, если тебе позволят это сделать».
– Думаю, самое время войти в комнату и причаститься бокалом кагора, – молвила вслух баронесса. – Вино просто отменное.
– У нас мало времени. К тому же, убрав Волчицу, мы здесь немного «наследили».
– Жаль, вино действительно хорошее, и у меня еще нашлось бы тридцать минут свободного времени.
– К этому своему «Жаль…» хотите еще что-либо добавить? – жестко спросила Атаманчук, оглянувшись на подпольщиков, которые вновь появились у самой кромки кустарника.
Валерия настороженно осмотрела эту троицу. О желании что-либо добавить Терезия спросила таким тоном, каким обычно спрашивают у обреченного перед расстрелом, нет ли у него какого-то последнего желания.
– После всех тех сведений, которые вы от меня несколько минут тому назад получили, вам стало ясно, что на самом деле я продолжаю работать на русскую разведку, выполняя при этом задание по внедрению в верхи военной разведки Румынии? И что с этой минуты я становлюсь вашей, лично вашей, Мария-Терезия, союзницей.
«Эта стерва права, – поняла казачка, – все-таки нужно выкроить несколько минут и поговорить с ней. Или же прямо сейчас, не оттягивая, стрелять в нее».
– Тридцать минут – роскошь непозволительная, однако на пять минут я все же загляну к вам, потому что поговорить есть о чем.
Принадлежащая Валерии половина дома состояла из миниатюрной прихожей, из которой можно было попасть в одну из двух комнаток: ту, что служила кухней и столовой, и ту, что была гостиной, причем внутренней дверью эти комнаты были соединены между собой. Если о столовой ничего определенного Терезия сказать не могла, та попросту не произвела на нее какого-либо определенного впечатления, то гостиная представала перед ней в виде некоего осколка дворянского гнезда. Здесь была мебель, сработанная под старину, и было понятно, что эти три старинных кресла вокруг невысокого овального столика вряд ли могли принадлежать прежнему владельцу этой части дома, одинокому рыбаку.
– Я уже беседовала с местным архитектором, – уловила интерес гостьи к своему обиталищу баронесса. – Со временем на этом особняке можно будет возвести второй этаж, поскольку мощные стены позволяют прибегнуть к этому, а по сторонам пристроить два флигеля в виде башен. Не мешало бы также обнести весь участок стеной, напоминающей крепостную. Получится некое подобие миниатюрного бурга, то есть укрепленного замка.
– И тогда вы назовете этот особняк своей «Тираспольской виллой». Разве не так, баронесса фон Лозицки?
– Хотелось бы, чтобы так все и произошло.
– Странно. Вы решаетесь на подобное устройство своего гнезда буквально под носом у советской разведки?
– Вы забыли уточнить: «Которая исчезнет вместе с исчезновением Советского Союза», – парировала Валерия.
Она достала из небольшого секретера бутылку вина и два бокала. Налила себе, демонстративно отпила, гарантируя, что напиток не отравлен, и только тогда наполнила бокал Терезии.
– Случиться может все что угодно, но в любом случае говорите вы как-то слишком уж неубедительно.
– Вы ведь уже могли убедиться, что я продолжаю сотрудничать с вашей разведкой и контрразведкой. Мне приказано было проникнуть и внедриться. Именно это я и выполняю. Каковы при этом мои политические взгляды и мотивы моих действий – это уже мое личное дело. Но тогда какие ко мне могут быть претензии?
Терезия взяла бокал и удобнее устроилась в мягком просторном кресле. Когда-то она сама мечтала устроить свой дом с таким же комфортом, но так было когда-то… Хотелось бы ей знать, существует ли он в природе, этот ее дом на румынском берегу Дуная, в поселке Пардина. Не разнесли ли его по камешку?
Вино было терпковато-сладким, с приятным бархатистым привкусом. Именно такие вина всегда нравились Терезии. Увлекшись, казачка опустошила почти весь бокал.
– Теперь, баронесса, вы уже никоим образом не сумеете убедить советскую контрразведку, что являетесь ее сотрудницей.
– Почему вы так решили?
– Потому что, внедряясь в нее, скрыли, что к тому времени уже работали на румынскую и германскую разведку. Таких утаек обычно не прощают.
– Во-первых, в русскую разведку я не внедрялась, это меня всячески внедряли в нее всевозможные полковники; а во-вторых… Если бы я призналась в том, что уже нахожусь в распоряжении названных вами разведок, меня тут же расстреляли бы. В лучшем случае сгноили бы где-нибудь на Колыме. Считаете, что я не права?
Терезия промолчала. И так ясно было, что ей не хотелось бы оказаться на месте этой баронессы или кем она там на самом деле является.
– Я должна была бы ответить, что не мне решать вашу судьбу, – произнесла она вслух, – ее решают другие.
– Но когда я говорила, что являюсь вашей союзницей, то хотела подчеркнуть, что можете не опасаться: я вас не выдам.
– Если бы вы прибегли к этому, завтра же наши люди высадили бы в воздух и этот дом, и вашу яхту вместе с вами. Вас, лично вас, достали бы из-под земли и снова туда же вогнали бы. Впрочем, что вас «доставать»? Вы ведь уже не способны скрываться, вести подпольный затворнический образ жизни. Вам хочется вернуться в свой замок, блистать в высшем свете Вены и Бухареста. Для разведки, для подполья вы человек уже потерянный…