– Обязательно помогу, товарищ майор, – клятвенно заверил тот. – И даже влюбляться при этом не стану.
– Ну, это тебе вряд ли удастся – не влюбиться, – усомнился Дмитрий. – Тем не менее спасибо за обещание.
…Эсминец сопровождения, на борту которого оказались заместитель начальника штаба обороны Райчев и группа Гродова, уходил под вечер.
Стоя на его корме, майор всматривался в багровое зарево, которое на западных окраинах Одессы сливалось с таким же багрово-тревожным закатом, и в эти минуты он чувствовал себя так, словно в самые трудные времена этого обреченного города оставлял его на произвол судьбы.
Конвой еще только приближался к дальнему рейду Севастополя, когда над городом появилось более двух десятков «юнкерсов». На всех шести кораблях тут же была объявлена воздушная тревога; их бортовая артиллерия и пулеметы сразу же присоединилась к тем береговым орудиям, которые уже открыли огонь по врагу.
Для пилотов, чьи машины тройка за тройкой подкрадывались к городу из-за горных хребтов, появление целого отряда кораблей под тем пространством, на котором они должны были совершать развороты, очевидно, оказалось полной неожиданностью. Нацеленные на бомбардировку севастопольских бухт и самого города, они даже не пытались атаковать сами суда, а, наткнувшись на конвой, бросались врассыпную.
Какой-то парнишка из палубной команды эсминца вынырнул из его чрева с ручным пулеметом в руках. Однако в слабых, неопытных руках новобранца оружие это показалось Гродову слишком тяжелым и неповоротливым. Без лишних церемоний вырвав его из рук матроса он крикнул сидевшему за четырехствольной пулеметной установкой старшине: «Упреждение выдерживай! В полкорпуса упреждай их на подлете; я же попытаюсь подхватывать потом, когда начнут разворачиваться!»
Кто именно прошил очередью один из «юнкерсов», установить нельзя было, но все видели, как, заходя на разворот, он задымил и, уже не подчиняясь воле пилота, ушел в сторону Кавказа, чтобы где-то вдали взорваться над поверхностью моря. Еще один самолет упал в предгорье, неподалеку от города. Но лишь когда третья машина, по всей вероятности, поврежденная, начала на бреющем полете уходить в сторону Николаева, остальные штурмовики оставили город в покое, отметившись на его линии судьбы руинами и пожарищами.
– А ведь здесь не легче, нежели в Одессе, – подытожил первые впечатления пулеметчик, ожидая, когда ему вернут оружие. – Я-то считал… Словом, сплошное разочарование.
– Нам всем казалось, что Севастополь нежится на солнце в глубоком тылу, меч мечтательно далекий и для врага недосягаемый, но оказывается…
– Будем считать, господа, что утиная охота в угодьях графа сегодня не удалась, – появился из-за надстройки сержант Жодин. Майор никогда не замечал за ним особого желания предаваться чтению книг, но уже не раз ловил на том, что сержант говорит, как «по писанному», во всяком случае, явно по книжному.
– Однако поупражняться никогда не мешает, – вышли вслед за ним Малюта, Злотник и старший лейтенант Владыка. Оказывается, все они устроили стрельбу по «движущимся поднебесным мишеням», стоя на баке эсминца. – Видно, мало мы этой босоте слободской, – указал сержант на небо в стороне города, – под Одессой всыпали, если она еще и сюда суется.
Все выжидающе осмотрели воздушное пространство над Севастополем, бухтой, ближним и дальним рейдом. Никто из моряков не молвил ни слова, но в глазах каждого прочитывался один и тот же вопрос: «А где же наши истребители? Почему нет прикрытия с воздуха?»
Только теперь, выбравшись из чрева корабля на палубу, Райчев увидел, что Гродов все еще стоит с пулеметом в руках, в окружении своих десантников и умилительно улыбнулся:
– Что, майор, и здесь в драку ввязался? Бесшабашные вы люди, други мои походные!
– Почему же не ввязаться, если появилась такая возможность? – решительно парировал Гродов, все еще воинственно осматривая поднебесные окрестности.
– А нет, чтобы под корабельной броней отсидеться? Не зря, видно, полковник Бекетов как-то назвал тебя «человеком войны». Однако напомню, что у тебя другое задание, другая миссия в этом походе, товарищ командир Севастопольского полка морской пехоты. И мне приказано доставить тебя в расположение формирующейся части живым и в непорочной цельности, – по-прежнему оставался верен своей манере изысканно выражаться Райчев, только недавно, причем явно под должность заместителя командующего, возведенный в звание капитана первого ранга.
– Считайте, что уже доставили, – успокоил его Гродов, возвращая пулемет владельцу.
– Товарищ майор, – уставился на него морячок, застывая с пулеметом навесу, – так это вы, наверное, и есть Черный Комиссар? Ну, тот самый комбат, который там, под Одессой?..
– …Тот самый краснофлотец, о котором вам ни по званию своему, ни по должности знать не положено, – сурово прервал его восторги Райчев. – А нам, майор, пока дело не дошло до высадки, надо бы поколдовать над картой Восточного сектора обороны, чтобы в штабе флота я чувствовал себя уверенней. Ты ведь эти места знаешь намного лучше меня, а флотским штабистам безразлично, где вас высаживать, главное, чтобы с пользой для дела.
Они спустились в кают-компанию и, пока эсминец не вошел в Казачью бухту, в которой ему надлежало высадить на берег группу Райчева и нескольких раненых офицеров, мудрили над картой. Задание было не из легких: нужно было определить, в какой именно точке следует десантироваться штурмовой роте; где удобно создавать основной плацдарм и в каком направлении батальонам морских пехотинцев нужно наносить основные удары.
– Все это, конечно, смахивает на гадание на игральных картах, – молвил Гродов, когда прикидка в основном была завершена, – поскольку мы не можем знать, как изменится расположение войск противника к тому времени, когда десантный полк появится в Одесском заливе; где и какие силы сосредоточит; где станут располагаться его штабы и минные поля. Но все же теперь я могу четко представить себе, в какой части залива нам придется штурмовать береговые укрепления румын и в какой местности развивать наступление.
– Не забывай, майор, что основное «гадание» предстоит в штабе флота, где об этой – постучал он пальцем по карте, – местности имеют только такое представление, какое дает им сия бумага. Поэтому, прежде всего, их будет интересовать наше с тобой мнение. И теперь оно сформулировано.
* * *
На берегу их встречал исполняющий обязанности командира полка капитан Куренной – рослый, с могучей, но какой-то несформировавшейся фигурой, на крупном, кирпичного цвета лице которого, прежде всего, бросались в глаза обвисающие, пепельные усы, как бы подтверждавшие принадлежность их владельца к самой фамилией его определенному казачьему сословию[30].
– Так что докладываю: – сразу же обратился он к Гродову и почти не обращая внимания на капитана первого ранга. – Полк формируется в бухте, в сорока километрах отсюда, в сторону Евпатории. Добровольцев набираем из команд погибших и поврежденных плавсредств, а также из береговых служб флота, эвакуированных сюда из Очакова, Николаева, Херсона. При штатной численности 1620 штыков на сегодня под ружьем находится девятьсот пятьдесят краснофлотцев. Завтра ожидаем подхода трех маршевых рот общим количеством в четыреста десять тельняшек.