Через миг еще удар — вслед за мной влетели мои ноги, и крышка с треском захлопнулась.
Теперь мы с Биллом оказались запертыми в багажнике «линкольна».
Дебби, подумала я, это может быть только Дебби. Преодолев первый приступ паники, длившийся дольше, чем хотелось бы признавать, я постаралась тщательно восстановить в памяти свои ощущения в последние несколько секунд. Я уловила следы типичного мышления — достаточно, чтобы понять, что на меня напал оборотень. Я вычислила, что это могла быть бывшая девушка Олси — ну, значит, не настолько бывшая, раз имеет доступ в его гараж.
Неужели со вчерашнего вечера ждала, пока я вернусь в дом Олси? А, может, встретилась с ним где-то в безумную ночь полнолуния? Значит, Дебби еще больше разозлило мое присутствие при Олси, чем я себе представляла. Или она его так уж любит, или крайняя собственница по натуре.
Нельзя сказать, что в данный момент меня интересовали ее мотивации. Меня больше всего занимала проблема отсутствия воздуха. В первый раз меня порадовало, что Билл не дышит.
Сама я дышала медленно и ровно. Никаких глубоких панических вдохов, никакой суеты. Я заставила себя рассуждать. Итак, судя по всему, я оказалась в багажнике около часа дня. Билл проснется около пяти, когда станет темнеть. Может, поспит подольше, ведь он так измучен, — но наверняка не дольше, чем до шести тридцати. Проснется и сумеет вытащить нас отсюда. А сумеет ли? Он ведь очень ослаб. Его сильно мучали, на исцеление ран даже вампирам требуется время. Ему понадобится отдых и кровь, прежде чем он обретет форму. Он неделю был без подпитки кровью. Когда эта мысль мелькнула у меня в голове, я похолодела.
Похолодела всем телом.
Билл будет голодным. По-настоящему голодным. Обезумевшим от голода.
А тут рядом я — готовое блюдо.
Поймет ли он, что это я? Успеет ли понять и вовремя остановиться?
Но особенно больно было думать, что ему, возможно, наплевать на меня — настолько наплевать, что он не станет останавливаться. Может, он просто будет сосать и сосать, пока не высосет из меня всю кровь. Все-таки у него был роман с Лореной. Он видел, как я ее убила, прямо у него на глазах. Ну, ясно, она его предала и мучила, и это должно было умерить его пыл. Но разве человеческие взаимоотношения сами по себе не безумны?
Даже моя бабушка сказала бы: — Ну и дерьмо.
Ладно. Буду сохранять спокойствие. Надо дышать неглубоко и ровно, экономить воздух. И надо передвинуться и устроиться поудобнее. Повезло еще, что багажник такой большой, никогда таких не видела, в нем можно было двигаться. Билл лежал расслабившись, — это в порядке вещей, он ведь мертв. Так что я могла его толкать как угодно, не думая о последствиях. В багажнике было холодно, и я старалась немножко развернуть Билла, чтобы тоже воспользоваться одеялом.
Было совсем темно. Я могла бы написать отзыв проектировщику об этой модели и сообщить, что голосую за светонепроницаемость багажника, если это можно так назвать. Если я выйду отсюда живой, конечно. Мне в бок впивались два округлых предмета — бутыли с кровью. Может, Биллу хватит их?
И вдруг я вспомнила статью, которую читала в журнале новостей, когда ждала приема у дантиста. Про женщину, которую взяли в заложники и затолкали в багажник ее же машины, и потом она возглавляла кампанию за то, чтобы изнутри багажников установить задвижки, чтобы любой заложник мог себя освободить. Я подумала — а вдруг эта ее кампания подействовала на конструкторов «линкольна»? Ощупала все стенки багажника, куда смогла дотянуться, и нащупала, пожалуй, что-то типа задвижки; это было отверстие для введения проводов. Но если они и были прикреплены к какой-то ручке, она уже отрезана.
Я начала тянуть. Я с усилием дергала во все стороны. Проклятье, так не должно быть. Я в этом багажнике чуть не спятила. Здесь у меня была возможность освободиться, а я не могла ею воспользоваться. Тщетно я ощупывала и ощупывала эти провода кончиками пальцев.
Механизм был выведен из строя.
Я изо всех сил старалась понять, как такое могло произойти. Стыдно признаться, но мне даже пришла безумная мысль, что Эрик каким-то образом догадался, что я окажусь запертой в багажнике, и таким способом хотел дать мне понять: «Вот тебе за то, что предпочла мне Билла». Но поверить в это было невозможно. Конечно, у Эрика крупные проблемы с совестью, но вряд ли он додумался бы подложить мне такую свинью. В конце концов, он еще не добился поставленной перед собой цели — поиметь меня. В такой вот мягкой форме я это сформулировала.
Поскольку мне не оставалось ничего другого, как только шевелить извилинами, для чего, как я понимаю, расходовать кислород не требуется, я стала думать о предыдущем владельце машины. Я додумалась, что друг Эрика предложил ему такую машину, какую можно легко украсть; она принадлежит кому-то, кого с гарантией не будет дома допоздна, кому-то, кто может позволить себе иметь шикарный автомобиль; кому-то, в чьем багажнике может оказаться специфический мусор — папиросная бумага, порошок и мешочки.
На что угодно спорю, что Эрик раздобыл «линкольн» у наркоторговца. И этот наркоторговец вывел из строя внутренний механизм задвижки в багажнике по причинам, в которые я даже не хотела слишком глубоко вникать.
Ох, дайте мне шанс, с негодованием возопила я. (В этот момент я легко забыла обо всех многочисленных шансах, которые мне предоставлялись за этот день). Если я не получу возможность выбраться из этого багажника до того, как проснется Билл, все остальное просто не считается.
Было воскресенье, практически канун Рождества, так что в гараже было тихо. Может, кто-то уехал домой на праздники, а сенаторы отправились по домам к своим избирателям, а остальные заняты… готовятся к Рождеству, занимаются делами, отложенными на выходной. Лежа в багажнике, я слышала, как из гаража уехала одна машина, немного спустя раздались голоса; двое вышли из лифта. Я заорала, застучала в крышку багажника, но все звуки заглушал шум заводимого двигателя. Я сразу затихла, испугалась, что истрачу больше воздуха, чем могу себе позволить.
Можете мне поверить: когда томишься во тьме, ни зги не видать, в замкнутом пространстве, в ожидании, чтобы случилось хоть что-то — это не самое лучшее время. Часов у меня не было; надо было раньше позаботиться завести такие, со светящимися стрелками. Я ни разу не заснула, но впала в странное подвешенное состояние. Наверное, в основном из-за холода. В багажнике было очень холодно, несмотря на стеганую куртку и одеяло. Тихо, холодно, никакого движения, темно, полное безмолвие. Мой ум бездействовал.
Потом я испугалась.
Очнулся Билл. Он шевельнулся и застонал от боли. Потом замер — я поняла, что он унюхал меня.
— Билл, — хрипло сказала я, от холода едва шевеля губами. — Билл, это я, Сьюки. Как ты, Билл? Тут есть немного крови в бутылках. Выпей сейчас.
Билл укусил меня.
Будучи голодным, он и не подумал меня поберечь, и я испытала такую боль, как будто проходила шесть кругов ада.