* * *
Посвящается всем
Ищите и найдете. То, что не ищут, останется незамеченным.
Софокл
Тебе не приходилось разочаровываться в друзьях? Когда тот, кто казался близким и хорошо знакомым, преображается настолько, что становится чужим? Я не о детсадовском приятеле, который вырос неуклюжим прыщавым уродом; и не о подружке из летнего лагеря, с которой не о чем поговорить, когда она приезжает погостить на рождественские каникулы; и даже не о девчонке из вашей компании, которая ни с того, ни с сего подалась в готы или заделалась активисткой школы выживания «Готов в путь» [1] . Нет. Я говорю о родственной душе. О подруге, о которой ты знаешь все. И она знает все о тебе. Но в какой-то миг с ней что-то происходит, и ты видишь перед собой совершенно другого человека.
Что ж, такое случается. И это случилось в Роузвуде.
– Не гримасничай, Ария, а то останешься с таким лицом навсегда. – Спенсер Хастингс, развернув обертку, впилась зубами в апельсиновое мороженое на палочке. Она намекала на то, какую сморщенную, как у пьяной мартышки, рожицу скорчила ее лучшая подруга, Ария Монтгомери, пытаясь настроить миниатюрную видеокамеру «Сони Хэндикам».
– Спенс, ты говоришь, как моя мама, – хихикнула Эмили Филдс, поправляя футболку с изображением цыпленка в плавательных очках и надписью: ЦЫПОЧКА ЛЮБИТ ПЛАВАТЬ! ПРОСТО ДОБАВЬ ВОДЫ!
Подруги запрещали Эмили носить футболки с глупыми лозунгами пловцов.
– «Придурок любит плавать! Просто добавь дерьма!» – увидев Эмили, пошутила Элисон ДиЛаурентис.
– Твоя мама тоже так говорит? – спросила Ханна Марин, выбрасывая перепачканную зеленым палочку, предварительно избавив ее от мороженого. Ханна всегда управлялась с едой быстрее всех. – Останешься с таким лицом навсегда, – передразнила она.
Элисон смерила Ханну взглядом.
– Лучше бы мама предупредила тебя, что ты навсегда останешься с такой задницей, – фыркнула она.
Ханна сникла, одергивая бело-розовую полосатую футболку, позаимствованную у Эли. Футболка предательски задиралась, обнажая полоску живота. Элисон похлопала ее по щиколотке мыском шлепанца.
– Шучу.
Близился конец учебного года. Майским вечером, в пятницу, лучшие подруги-семиклассницы – Элисон, Ханна, Спенсер, Ария и Эмили – собрались в роскошной гостиной дома Спенсер. Среди разбросанных на журнальном столике сотовых телефонов стояли коробка с фруктовым мороженым и большая бутылка вишнево-ванильной диетической газировки «Доктор Пеппер». Месяц назад Эли пришла в школу с телефоном-раскладушкой «Эл Джи» последней модели, и в тот же день подруги бросились покупать такие же. Даже чехлы подобрали розовые, как у Эли, разве что Ария предпочла мохеровый, который связала сама.
Ария двигала рычаг камеры взад-вперед, приближая и удаляя изображение.
– И, что бы ты ни говорила, мое лицо не останется таким навсегда. Я просто сосредоточена на съемке. Это же для потомков. Когда мы станем знаменитыми.
– Ну, мы-то все знаем, что я собираюсь прославиться. – Элисон расправила плечи и повернула голову, демонстрируя лебединую шею.
– С чего ты взяла, что прославишься? – вскинулась Спенсер, и в ее голосе прозвучало больше ехидства, чем ей, наверное, хотелось бы.
– У меня будет собственное шоу. Умом и красотой я перещеголяю Пэрис Хилтон.
Спенсер фыркнула. Но Эмили задумчиво поджала бледные губы, а Ханна кивнула, веря на слово. Это же Эли. Она уж точно не задержится надолго здесь, в Роузвуде, что в штате Пенсильвания. Конечно, Роузвуд считался гламурным местечком – местные жители выглядели, как живые модели, сошедшие со страниц журнала «Таун энд Кантри» [2] , – но девчонки знали, что Эли создана для бо́льшего.
Полтора года назад она выбрала из серой массы именно их, чтобы сделать своими лучшими подругами. В компании Эли они стали самыми популярными девчонками роузвудской частной школы, где учились. Отныне они обладали невиданной властью – решали, кто крутой, а кто лузер, закатывали самые клевые вечеринки, занимали лучшие места в классе, баллотировались в школьный совет и неизменно выигрывали подавляющим числом голосов. Правда, последнее относилось только к Спенсер, но это не важно. Если не считать некоторых неловких историй – и несчастного случая с Дженной Кавано, обернувшегося ее слепотой, о чем они упорно старались не вспоминать, – жизнь каждой из них превратилась из сносной в идеальную.
– Как насчет того, чтобы снять ток-шоу? – предложила Ария. Она уже мнила себя кинорежиссером и в будущем, помимо всего прочего, мечтала стать ни много ни мало вторым Жаном-Люком Годаром [3] . – Эли, ты – знаменитость. Спенсер, а ты берешь у нее интервью.
– Я буду гримером, – вызвалась Ханна и полезла в рюкзак за виниловой косметичкой в горошек.
– Чур, я займусь прической. – Эмили заправила за уши светлые рыжеватые волосы и бросилась к Эли. – У тебя роскошная шевелюра, chérie [4] , – сказала она, имитируя французский акцент.
Эли вынула эскимо изо рта.
– Кажется, chérie называют любимую девушку?
Подруги тотчас рассмеялись, но Эмили побледнела.
– Нет, любимая девушка – это petite amie. – В последнее время Эм особенно болезненно реагировала, когда Эли над ней подшучивала. Прежде за ней такого не замечалось.
– Ладно, – сказала Ария, убедившись, что камера настроена. – Все готовы?
Спенсер плюхнулась на диван и водрузила на голову тиару из горного хрусталя, оставшуюся после новогодней вечеринки. Она не расставалась с короной весь вечер.
– Сними это, – отрезала Эли.
– С какой стати? – Спенсер поправила украшение.
– С такой. Не забывай, что это я – принцесса.
– Почему всегда ты должна быть принцессой? – пробормотала Спенсер себе под нос, а остальные нервно захихикали. В последнее время Спенсер и Эли не ладили, и никто не знал, в чем причина.