В тот момент за гонщиками уже наблюдал каждый, кто находился неподалёку. Гера и Дрюня так быстро ехали, что все футболисты перестали играть в футбол. Сначала они любопытно стреляли глазами, потом, когда скорость у ребят увеличилась, один из них встал и махнул рукой, чтобы посмотреть, чем это закончится. Один из игроков прикрикнул на него, но вслед за первым остановился и встал второй игрок, а потом и третий. Поочерёдно вниманием игроков завладела эта пара на велосипеде. Между ними разгорались споры: каким образом этим двоим удалось так сильно разогнаться. Кто-то уже подумал и предложил остановить их, чтобы осмотреть велосипед и узнать, в чём причина такой скорости. И, может быть, установить и на свои велосипеды такие замечательные звёздочки или что-то там ещё, отчего так сильно возрастает скорость.
– Да что на них смотреть, на этих салаг? Остановить их надо и рассмотреть тщательно этот велосипед, – предложил один из футболистов, который, похоже, по возрасту мог быть старше других.
– Наверно, у него на велосипеде звёздочка стоит гоночная, как у гонщиков, – добавил ещё кто-то.
– Да что с ними цацкаться? Может у них запрещённое что стоит? Так надо им запретить кататься на таком велосипеде, – вмешался третий, в котором заговорила зависть, что ребята из младших классов смогли неизвестным способом так разгонять велосипед.
– Ладно вам! Может, отец смастерил ему разгоняющее устройство, а мы про это не знаем. Я слышал про такое устройство, – похвастался кто-то из ребят, тут же придумав, что он знал и слышал о таком устройстве. Чтобы на следующий день хвалиться, что он не только знал, но и видел такие велосипеды. А уж придумать, где видел и у кого, не составляло труда. Всё равно никто бы не смог проверить.
Но то, что он знал и видел, подняло бы его в глазах товарищей на небывалую высоту. Потому как гонщики своей скоростью продолжали удивлять всё больше и больше.
Велосипед всё увеличивал и увеличивал скорость. Уже всем игрокам стало интересно, чем закончится такая гонка.
Когда велосипед приблизился к ним в очередной раз, все ребята услышали крик:
– Убе-е-ри-ите-е! – и велосипед пошёл на следующий круг.
Ребята разобрали это слово, его будто разносило эхо:
– Уу-бе-е-е-ри-и-и-те-е-е!
Велосипед быстро сделал второй круг, и до ребят донеслось следующее слово:
– Э-то-о-го-о! – и двое горемычных гонщиков снова унеслись по кругу, а их голос продолжал разливаться в воздухе: «э-э-то-о-о-го-о-о».
Ветер свистел от завихрений воздуха, которые создавал велосипед на такой большой скорости. Вот снова раздался свист, и «гонщики» снова проскочили мимо. Теперь все услышали, кого надо убрать:
– С-с-с-ру-у-у-ля-я-я!
Тут футболисты не выдержали и один за другим принялись смеяться и комментировать каждый на свой лад.
– Вот дурачки, разогнались! – кричал кто-то.
– Поделом им. Нечего так кататься.
– Надо же, взрослые пацаны, а на руль залез, как ребёнок. Вот и пусть терпит, – возмущался недовольно чей-то голос.
Прошло минут пять. И ребят на велосипеде уже нельзя было различить, они носились по кругу и напоминали вихрь.
Первый, кто опомнился, был Гошан. Он обратился к Моцарту после того, как ребята скрылись где-то за углом.
– Моцарт, и долго они будут кататься? – он переживал за товарищей, как бы с ними чего не случилось.
– Как надоест, наверно, – ответил Моцарт. – Ну что, пошли? – вопросительно посмотрев на Гошана, позвал волшебник, ничего не подозревающий о мыслях друга.
Ада стояла и совсем не понимала, что происходит.
– Фокусник, а фокусник! Не ты ли нафокусничал над ребятами? – тронув за плечо Моцарта, спросила она тонюсеньким голоском.
– Я, – честно признался ей Моцарт.
Ада обомлела от такого искреннего ответа. Она хоть и спросила, но никак не предполагала, что это проделка Моцарта, и он так честно в этом признается. Она видела, что Моцарту всё это безразлично, и он не представляет, в какой ситуации оказались ребята. Девочка ему бы сказала ещё что-нибудь, но сейчас у неё не было слов. Фокусник оказался таким фокусником, что ей стало страшно и не по себе от таких проделок. Но больше всего её испугало то, что Моцарт стоял с добродушным и невинным лицом. И даже глядя на него сейчас, она почему-то обратила внимание, что он очень даже симпатичный. И если бы он учился в их классе, то многие девчонки влюбились бы в него и шептались на переменах, выясняя, на кого из них он чаще смотрит.
Ада стояла и не верила, что такой хороший мальчик мог так вредничать. И более того, показывать такие фокусы, которые и не все взрослые смогут повторить.
– Моцарт, – обратился к другу Гошан. – А когда они остановятся?
Ему не давала покоя проделка Моцарта. И если сначала было смешно, то теперь, когда ребята скрылись из вида, Гошан стал волноваться и даже подумал, что если с ребятами произойдет несчастный случай, то возможно родители Дрюни или Герки захотят забрать его, Гошана, к себе. На замену. Вместо собственных детей. За то, что он стал причиной исчезновения их собственных отпрысков. А ему не хотелось уходить из своей семьи. Его мама и папа Мякиш ему очень нравились и подходили. Теперь он это понял, как никогда. И над ним нависла угроза. Самая настоящая угроза, что ему придётся поменять родителей. И быть один день в семье Дрюни, а на второй – в семье Герки.
А позволят ли ему хоть изредка появляться в своей семье – неизвестно. Такая перспектива не устраивала Гошана. К тому же, он знал младшую сестру Герки. Она была очень противной девчонкой. Постоянно плакала и канючила. Ей, видите ли, не нравились джинсы Герки, из которых он вырастал, и которые перешивали, чтобы она их донашивала. Потому что Герка носил вещи аккуратно, и они сохранялись, как новые. А ещё она могла подойти в самый неподходящий момент и попросить откусить мороженое или половинку конфеты. Когда осталось совсем немного и самого вкусного. Самое вкусное ведь всегда в конце. И приходилось делиться, потому что она девчонка.
И это напугало Гошана.
– Нет, Моцарт, ты, пожалуй, верни их. И велосипед теперь куда мы денем? – он показал на велосипед, одиноко лежавший без хозяина.
– Гошан, – улыбнулся Моцарт, – я тебе не сказал сразу, – он виновато посмотрел на Гошку. – Как разгонять велосипед я помню хорошо. А вот как его остановить, – он призадумался, – забыл.
– Что? – топнул ногой от негодования Гошка. – Как забыл? Ты не можешь забыть! У тебя права такого нет!
– Почему ты так сильно переживаешь? Они покатаются, покатаются, как устанут, так и приедут. Пока силы не кончатся.
– И как долго у них силы не кончатся? – быстро поинтересовался Гошка.
– Долго не кончатся, я сделал так, что велосипед сам, как самокат, катится? – Моцарт рассказывал и не понимал переживаний Гошки.