Если бы в этот момент был кротом, то прорыл бы тоннель к ядру Земли.
Сходу заскочил в свою палатку и сбросил на ходу кеды, нырнул под одеяло. И притворился валенком. Мол, лежу, сплю, ни о каких походах в Ягуновку не знаю.
По лагерю слышался топот сотен ног, рвущихся в свои палатки.
В палатке проснулись те, кто не пошел с нами. Либо сильно спать хотел, либо кто просто не пошел из-за трусости или иных убеждений.
— Не прячьтесь, мужики, — голоса у тех, кто остался, были вальяжные, спокойные, мол, не суетитесь под клиентом.
В палатке жило по восемь абитуриентов, не пошли трое.
— А, что? — сердце выпрыгивало из груди.
— Всех построили, пересчитали, записали, так, что готовьтесь…
— К чему? Готовиться к чему?
— К разбирательству, — голос ленив, было слышно, как он сладко потягивался ото сна, суставы хрустели в истоме, голос был переполнен самодовольства.
Два других голоса были полны сочувствия.
— Как там хоть прошло-то, а?
— Хреново. Никого не нашли.
— Скорее, хорошо, что никого не нашли. А то бы поубивали на хрен, — я пытался взять себя в руки и осмыслить, что же произошло.
В лагере послышалось какое-то движение.
— Батальон, подъем, выходи строиться на поверку!
— Командирам рот построить роты! — слышался голос командира батальона абитуры полковника Абрамова.
— Быстрее, быстрее! Первая рота, подъем! Строиться!
— Вторая рота, подъем, строиться!
— Взвод, подъем, строиться! — это я вышел из палатки и командовал. На абитуре исполнял обязанности заместителя командира взвода, а проще «замка».
Все бегом выбегали на поверку. Благо, что большая часть была одета, только обуться.
До всех уже дошло, что «попались».
Наш командир роты капитан Вертков начал читать список личного состава.
Если раньше, до похода, кто-нибудь периодически позволял себе вольность и кричал: «тута», «здеся», «а куда я денусь»! Все это встречалось дружным, одобрительным смехом.
Сейчас же все громко рявкали в темноту «Я»!
Мой взвод был на месте.
Раньше, до «массового исхода», абитуриенты, стоявшие в задних рядах при вечерней поверке кричали в темноту «Я» и переходили на свободное место, а затем кричали «Я» за отсутствующего. На весь батальон всего четыре лампочки. Поэтому в темноте, которая начиналась в двух метрах, сложно было рассмотреть, кто из абитуриентов на месте, а кого нет.
Но сегодня был иной случай.
Вертков пошел читать «по головам», чтобы кто-то в темноте не ответил за отсутствующего.
Все на месте.
— Равняйсь! Смирно! Равнение на середину! — и приложив руку к фуражке, наш ротный, потопал, изображая строевой шаг, к полковнику Абрамову. — Товарищ полковник, во второй роте абитуриентов поверка произведена, лиц незаконно отсутствующих нет. Командир роты капитан Вертков!
Точно также командиры остальных трех рот доложили, что «самоходчики» все вернулись в строй.
В первом взводе послышался разговор:
— Ну, вот теперь отчислят всех самоходчиков. И конкурс меньше будет. Поступим. — голос самодовольный.
— А по сопатке? — не оборачиваясь, спросил я.
— Чего? — голос уже агрессивный.
— Что слышал. Скучно мне одному уходить.
Все знали, что в случае драки отчисляли обоих абитуриентов, не вникая в суть конфликта. Есть драка, значит, вон из училища. Были такие прецеденты.
— Батальон — отбой! — скомандовал полковник Абрамов. — Разойдись! Через две минуты, чтобы никого не видел, иначе весь батальон будет заниматься строевой подготовкой!
Строй рассыпался. И по палаткам. Утром у нашего взвода экзамен по математике. Устно. Хотя разве это имеет большое значение? Ведь могут и отчислить всех участников похода в Ягуновку, запросто.
Наутро был развод личного состава абитуриентов, а после мы пошли на экзамен. Те, кто был свободен от сдачи экзамена в этот день сели писать объяснительные по поводу ночного инцидента.
По лагерю ходили слухи, противоречащие друг другу.
Выгнать все полторы тысячи человек — не могли. Оказывается, именно столько ходило в «набег на половцев».
Говорят, что будут «вышибать» лишь зачинщиков. Тех, кто попал в драку, ну, и тех, кто организовал поход, поднял лагерь.
Лагерь я не поднимал, я лишь командовал. Этого хватит.
С такими грустными мыслями я привел свой взвод на математику. Смертельно хотелось спать. И было страшно, что после экзамена, вне зависимости от его результатов, я отправлюсь домой.
Дождался, когда меня вызовут, взял билет и спокойно отправился готовиться.
После того как не поступил в военное училище, я по настоянию родителей, и дабы не растерять знания, поступил в Марийский Политех, на радио факультет, закончил его первый курс и пошел вновь поступать в военное училище. Но благодаря усиленным занятиям по начертательной геометрии, инженерной графике изрядно посадил глаза и не мог уже поступать в ВОКУ. Вот и пошел по стопам своего отца — в Кемеровское ВВКУС.
Поэтому для меня школьный курс математики, физики казался детским лепетом на лужайке.
Быстро ответил на теоретические вопросы. Посмотрел задачу. Можно было ее решить «школьным» способом, то есть применяя формулы, исписать два листа и найти результат. Я решил сделать проще — с помощью двойного интеграла.
Когда подошла моя очередь отвечать, то преподаватель посмотрела мои записи, удивилась. Спросила, откуда у меня такие познания в высшей математике.
— Закончил первый курс Политеха, — скромно ответил я.
— В Кемерово?
— Нет. В Йошкар-Оле.
— Это как понимаешь? — женщина спросила меня, показывая на первый вопрос.
Вкратце я доложил. Она молча поставила в ведомость «отлично» напротив моей фамилии.
Я должен был ликовать, прыгать от радости. Я сдал русский (сочинение) на «хорошо», физику (устно), математику (устно и письменно) на «отлично». Осталась одна физкультура. Сдать ее на «хорошо», и все — я поступил.
Только до экзамена по физкультуре я могу и не дожить.
Меня окружили. И те, кто сдал, и те, кто только ждал вызова.
— Ну, как, Славка?
— Пять баллов, — я устало махнул рукой, хотелось спать.
— А что попалось?
Я рассказал. Кто-то сделал отметки в перечне вопросов.
— Славка, не дрейфь! — кто-то положил руку мне на плечо.
Обернулся, это был Зеленый. «Зеленым» его прозвали за ярко-зеленый цвет его штанов, а фамилия была у него Салимзянов. Он — из Казани, я — из Йошкар-Олы. Двести верст между городами. Почти земляки. Он был из третьего взвода нашей роты, я — со второго. Взвод Зеленого сегодня ничего не сдавал.