– Я догадывался, что вы впутались в очень скверную историю, – отвечал сержант. – Но я и не подозревал, что все так скверно. Ну что ж, будем выпутываться сообща. Морозов, расскажите, с чего все началось.
– Я думал, что началось с убийства любовницы моей, свояченицы ювелира, Анны Либман, но, очевидно, на самом деле – с убийства его племянницы, Катрины Бюлов. Но я вам уже рассказывал, как ее тело нашли под крышей амбара Голубя, и вы уже предположили, что заколол ее любовник, Яков Ларионов, либо же это сделал для Якова человек по имени Мартын Кучин. По вашему совету, Бессмертный, я искал Ларионова и пытался узнать правду о Кучине в Сорочьей корчме, где меня чуть не зарезали. Но… но сейчас придется объяснить, кто жаждал меня отправить на тот свет… простите, но тут все действительно страшно запуталось, и репутация госпожи Филимоновой…
– Как, разве вы не все про эту репутацию рассказали? – удивился сержант.
Я только сокрушенно махнул рукой.
– Если бы только побег к жениху! Натали, изволите ли видеть, моя родня и дура! – объявил Сурок. – Ее научили вышивать, одеваться к лицу, разбираться в лентах и кружевах, она прекрасно танцует, читает альманахи и помнит наизусть дюжину стихотворений. У нас считается, что именно так следует готовить девиц к браку и семейной жизни! Но она беспредельно доверчива и витает в облаках. Господин Филимонов приставил к ней компаньонку-француженку. Нашел он это сокровище в модной лавке. Еще с тех времен, когда мы не разругались с Бонапартом, обе столицы полны всякого французского сброда, куда ни плюнь – попадешь в парижского аристократа, за которым гонится гильотина! Так вот, вообразите, Бессмертный, компаньонка эта – переодетый мужчина!
Вот тут я впервые в жизни увидел на лице Бессмертного растерянность.
– То есть как? – спросил изумленный сержант.
– Французский мошенник, очевидно, скрывавшийся от правосудия, не нашел ничего лучше, как напялить модное дамское платье, напихав куда положено тряпок, и нацепить шляпку, как теперь носят, наподобие трубы, так что под нее не просто заглянуть! А поскольку теперь корсетов не носят, а носят платья-дудочки, да еще с закрытой грудью, то он превосходно скрыл свою мужскую фигуру.
– Неужто Филимонов?.. – сержант даже не смог продолжить, так он был удивлен слепотой взрослого мужчины, который должен строго следить за нравственностью своей юной супруги и не вводить в дом кого попало.
– А вот тут, Бессмертный, самая неприятная часть нашей истории, – сказал я. – Как вы понимаете, я с Филимоновым не знаком, что он за человек – понятия не имею. Я, вернувшись из плавания, даже не разу не побывал в Санкт-Петербурге. Знаю я об этом человеке только со слов его жены, а Натали называет мужа не иначе как чудовищем…
Тут Бессмертный громко расхохотался. Казалось, он три года был лишен этого удовольствия, и теперь весь скопившийся смех вырвался на свободу.
– Мой друг Морозов не сказал, кажется, ничего смешного! – воскликнул Артамон. – И если вам, сударь, угодно…
– Ничего мне не угодно! – перебил его Бессмертный, с трудом успокаиваясь. – Господи, знали бы вы, как я вам троим сейчас завидую! Вы – дети, право, дети! И в этом счастье ваше, ибо во многом знании – многие печали. Ну, разве можно составлять себе мнение о мужчине только со слов его возмущенной жены? Да, он отказался приобрести еще одного говорящего попугая или ехать с утренним визитом, или покупать еще одни серьги – так вот он уже и чудовище.
– Простите, Бессмертный, но на сей раз моя родственница, кажется, права, – вмешался Сурок. – Наговорить она могла много, на то она и дама, но мы глядим по результатам. И вот что получается. Филимонов приставил к жене бог весть кого. Это двуполое создание разжигает в Натали ненависть к мужу и, что ненамного лучше, старую любовь к Морозову. Это создание осуществляет ее побег из Санкт-Петербурга в Ригу, что в военное время довольно сложная стратегическая и тактическая операция. Сама Натали не убежала бы далее Царского Села. В Риге этот переодетый господин – мы меж собой называем его мусью Луи – способствует встрече Морозова и Натали. А затем, выследив нашего друга и узнав про его связь с красивой соседкой, подстраивает так, чтобы Морозова поймали возле трупа его любовницы, да еще с окровавленными руками. Цель, надеюсь, ясна?
– Чья цель? – преспокойно осведомился Бессмертный.
– Господина Филимонова! – хором ответили Артамон и Сурок.
– Так… Полагаете, он знал о желании супруги сбежать к Морозову и сам же подстроил этот побег, чтобы столь жестоким способом навеки удалить Морозова от нее. Не слишком ли рискованная затея? – спросил Бессмертный. – Он в итоге обретет навеки покорную жену, но сможет ли он быть уверен, что не носит на голове своей известного ветвистого украшения?
– Может статься, все куда хуже, и ему не столь нужно покорство жены, сколь ее труп! – выпалил Сурок.
– Логично, – помолчав, заметил Бессмертный. – Выпроводить супругу из столицы, чтобы она безвестно сгинула, – это прекрасная идея. Для человека, который более не желает жениться, господа. Ему придется помучиться, прежде чем он докажет, что стал вдовцом.
– Разве побег жены – не повод для развода? – спросил Артамон. – Его же можно приравнять к супружеской неверности. Или нет?
Бессмертный задумался.
– Допустим, ваш расчет верен и все логично, – сказал он. – Итак, Филимонов приставил к своей супруге некое лицо, чтобы оно выманило ее из Санкт-Петербурга, а в Риге расправилось и с дамой, и с ее любовником. Морозов, могло ли быть так, что недоброжелатели считали ваши отношения с супругой Филимонова более материальными, чем на деле?
Я пожал плечами. За сплетни я не ответчик, и на всякий роток не накинешь платок.
– Да они с Натали шесть лет не видались, даже более, – ответил за меня Сурок. – А за Натали до свадьбы следили очень строго. Позвольте! Может статься, тут вообще иное!
– Что иное? – спросил Артамон.
– То, что у Натали был другой любовник, не Морозов. И какие-то подробности сделались известны. И она, спасая того, другого, решила предъявить свету свою давнюю любовь. Морозка, ты же сам говорил, что она с тобой даже целоваться, как полагается, не желает!
Это предположение Сурка имело смысл, Натали действительно вела себя со мной так, словно хранила верность кому-то иному, и вряд ли это был муж-чудовище.
– Вот это уже более логично, – согласился Бессмертный. – Допустим, госпожа Филимонова отважилась на такой побег, чтобы отвести подозрения мужа от истинного любовника. Для дамы это подлинная отвага. Итак, она прибыла в Ригу, сопровождаемая кем?
– Французом, переодетым в женское платье. У нее было довольно простоты, чтобы не распознать этот маскарад. А мусью Луи, очевидно, родственник знаменитого кавалера д’Эон де Бомона! Коли верить нашей общей любимой тетке Савицкой, он в фижмах и кружевах был более женщиной, чем все придворные дамы, вместе взятые, – щегольнул знанием истории Сурок.