Тем временем на крыльце вёлся неслышный для участкового разговор.
– Чего это ты его так спугнула? – удивлялась Прасковья. – Желательно возле себя держать да полезные новости выспрашивать.
– Нечего ему здесь шастать, – ухмыльнулась Галина. – Все его мысли у него на лбу написаны, а уж как пялиться на твою грудь начинает, так вообще противно становится. Хоть бы сдерживался, старый пень. Седина в бороду, а туда же: молодку возжелал!
– Как бы не навредил… – сомневалась старшая Козырева, глядя вслед отъезжающему автомобилю.
– Не боись, у меня не забалует! – слишком уж уверенно отозвалась младшая сестрица. Увы, эта уверенность была воспринята Прасковьей несколько неверно.
Сидящая на стуле женщина непроизвольно скривилась от боли, при этом ещё больше побледнев. Делающий ей перевязку врач не удержался от очередных укоров:
– Вера Павловна, рана совершенно не заживает! Вам вообще нельзя много двигаться в таком состоянии. Хоть несколько дней надо просто отлежаться. А вы себя буквально истязаете переездами, тряской и беготнёй. Нельзя же так!
– Можно… и нужно! – Женщина покусывала губы, но старалась держать спину прямо. – Важная работа.
– Неужели никто не может вас подменить? Хотя бы на время?
– Могут. Но у них нет тех стимулов, которые есть у меня.
– Не смею спрашивать, что это за стимулы, но неужели они вам дороже собственного здоровья?
Ответ последовал незамедлительно:
– Несомненно дороже! Они напрямую завязаны с моими жизненными принципами! – последние слова прозвучали как-то особенно жёстко.
Поэтому доктор, прекрасно осведомлённый о своей пациентке и её возможностях, посчитал нужным не спорить.
– Дело ваше, моя обязанность – предупредить.
Заканчивая перевязку, эскулап от медицины не дождался больше никакой реакции на свои слова.
«Фанатичка! До такой не достучишься. И благодарности не дождёшься, – подумал он. – Только себе хуже будет, если настаивать на стационаре. Но в историю обязательно надо будет внести запись о сделанных предупреждениях».
Закончив своё дело, он сухо попрощался и вышел. А женщина, даже не взглянув ему вслед, осторожно пересела на кресло возле стола. Включила ноутбук и, пока он загружался, успела нарумянить щёки и немного затемнить нос и лоб тональной пудрой. Затем мазнула губы неяркой помадой, осмотрела себя в зеркало, взбила чёлку и сделала нужный вызов по скайпу.
Появившийся на экране мужчина вроде и улыбался, но всматривался в экран с явным напряжением.
– Привет, милая! Как твоё самочувствие? – большинство граждан России, глянув на него, могли бы опознать человека весьма известного, занимающего один из высоких постов в чиновничьей структуре государства.
– Отлично, дорогой! Скоро и шрама не останется от ранения.
– Однако! Мне казалось, что подобные раны так быстро не заживают…
– Меньше верь всяким фельдшерам, – хихикнула она. – Чем богаче человек, тем больше у него отыщут болезней. Причём самых трудноизлечимых. Хи-хи! Аксиома.
– Ладно, ты у меня умница, смотри там сама… Но что у тебя с утра были за неприятности?
– Гримасы межведомственных недоразумений. Представляешь, сельский участковый до сих пор думал, что я в розыске, вот и произвёл задержание…
– Требуется силовое решение? – нахмурился мужчина.
– Ну что ты! Разобрались вполне мирно, на уровне протоколов, извинений и целований ручек. Да и ребята были всё время при мне, могли вмешаться в любой момент.
Она минут пять весело, в лицах, рассказывала, как и что случилось в славном селе Малиновка. Пересказ событий в её исполнении звучал весело, анекдотически. Так что слушатель в конце концов расслабился и даже соизволил себе посмеяться пару раз.
Но потом опять посерьёзнел, чуть ли не потребовав:
– Ну а что у тебя продвигается по делу?
– Можно сказать, что подвижки есть, и моя уверенность окрепла. Во-первых, я проверила все выводы баллистических экспертиз с нужной точки зрения. По ним получается, что по Бурому и его сопровождающим стрелял либо человек, сидящий на земле, либо боевик в стиле Рембо, стреляющий навскидку, от колена. Даже не «от бедра», улавливаешь разницу? То есть все первые пули, приведшие к ранениям, были выпущены с малой высоты.
– Ну-у… хоть что-то.
– Не только это. Контрольные выстрелы тоже пошли с очень низкой высоты. Это как если бы взрослый человек присел или нагнулся. Причём со стороны. Нонсенс?
– Несомненный, милая.
– Ну и всё остальное ты знаешь. Жадный Бурый, поймав Наркушу, решил, что у него в руках навигатор, ведущий к несметным сокровищам. Потому что и сам Наркуша не догадывался, что за устройство он у меня отобрал и для чего оно служит. Туповатый уголовник просто до такого не смог бы додуматься!..
– На тебя это не похоже, дорогая, – мягко прервал её мужчина. – Не ты ли всегда утверждала, что недооценивать врага нельзя? А этот сорокалетний тип сумел и тебя обокрасть, и вырваться из тройного кольца оцепления. Ловок, чертяка, и умён!
Кукольное личико Веры Павловны задёргалось от ненависти.
– Ты льстишь этому подонку! Он обычная уголовная сволочь, готовая поживиться на мародёрстве! Жалею, что не превозмогла себя в тот момент, на площадке, и не пристрелила гада, когда он снимал с меня устройство. Опухшая мерзкая харя, глаза красные, навыкате, кожа бледная от постоянного приёма наркоты. Да и выглядел он на все пятьдесят пять.
И опять её собеседник оказался не согласен, медленно мотая головой во время всего яростного диалога.
– Как стало известно от подчинённых Бурого, схваченных здесь, в Москве, которые знали всех остальных, отношения в банде были несколько не те, как ты себе представляешь. Сам Боря Цаглиман никогда наркотики не употреблял. Несколько попыток попробовать, побаловаться – не в счет. Своё погоняло он получил за пристрастие к карамелькам, о которых всегда отзывался с восторгом: «Вот это – наркота!» Мало того, он в последнее время наладил производство довольно вкусных цветных леденцов, которые стали ходко сбываться через киоски. А Бурый нагло потребовал себе половину прибылей. Понятное дело, что даже среди уголовников такое не делается, и Наркуша отказал своему непосредственному начальнику. Тот и послал Паровоза, чтобы тот во время боя попросту убил Наркушу…
– Точно? – изумилась Вера.
– Подтверждено. Паровоз сам похвастался, что убил «крысу» с одного удара. Ибо его дядя пояснил причину устранения крысятничеством и сотрудничеством с полицией. А Наркуша оказался слишком живуч… Вот ты его и запомнила в жутком состоянии, опухшего, с полопавшимися капиллярами в глазах.
– Ну да… если принимать всё это во внимание…