Бубба сейчас поет очень-очень редко, хотя иногда его удается улестить спеть одну-другую знакомую песню. Такие случаи запоминаются. Но обычно он отнекивается, что вообще ни одной ноты спеть не может, а своему прежнему имени тоже не очень радуется.
Он шел за нами, пока Честер вел меня дальше. Мы свернули, поднялись на один этаж, встречая все новых и новых вампиров, и даже несколько человек попалось, спешащих куда-то с деловым видом. Как в любом офисном здании в будний день, только сотрудники — вампиры, а небо за окном темное, как только бывает ночное небо в Новом Орлеане. По ходу дела я заметила, что некоторые вампиры держатся свободнее других. Присмотревшись, я увидела, что у настороженных вампиров у всех значки-булавки на воротниках в форме контура штата Арканзас. Наверное, они из свиты супруга королевы, Питера Тредгилла. Когда вампир из Луизианы столкнулся с вампиром из Арканзаса, арканзасец зарычал, и я подумала на секунду, что сейчас будет драка.
Скорее бы убраться отсюда — очень уж тут напряженно.
Честер остановился перед дверью, с виду похожей на все прочие закрытые двери, только по бокам от нее стояли два здоровенных вампира. Давно когда-то их наверняка считали великанами, потому что рост у них был где-то шесть футов три дюйма. Они казались братьями, хотя, быть может, дело было лишь в росте и зловещих мордах да одинаковом каштановом цвете волос, подчеркивающем схожесть. Здоровенные как быки, бородатые, с убранными в хвост волосами за спиной, будто с афиш профессионального реслинга сошли. У одного был большой шрам через все лицо — естественно, полученный раньше смерти. У другого в первоначальной жизни была какая-то кожная болезнь. И стояли они тут не для виду: оба были абсолютно смертоносны.
(Кстати, у одного антрепренера была идея устроить соревнования по реслингу между вампирами, но попытка сгорела синим пламенем. На первом же матче один вампир оторвал другому руку — в прямом эфире. У них, у вампиров, нет понятия «драться на публику».)
Эти двое были увешаны ножами, и у каждого еще на поясе топор. Я так поняла, что если кто-нибудь сумеет добраться досюда, пистолеты погоды не сделают. К тому же вампиры сами по себе — оружие.
— Привет, Берт и Берт! — кивнул Честер каждому по очереди. — Вот это — та самая Стакхаус, которую хочет видеть королева.
Он повернулся и зашагал назад, оставив меня с телохранителями королевы.
Завопить — это, наверное, было бы не лучшим выходом, и потому я сказала:
— Не могу поверить, что у вас обоих одно и то же имя. Наверное, он ошибся?
Две пары карих глаз посмотрели на меня в упор.
— Меня зовут Зигеберт, — произнес тот, что со шрамом.
В его голосе звучал неизвестный мне акцент, в котором имя произносилось как «Зии-йе-бэйрт». Честер использовал американизированную версию этого имени, явно весьма древнего. — А это — мой броддер, Вайберт.
Мой брат Вай-бэйрт, что ли?
— Здравствуйте, — сказала я, стараясь не дрожать. — Я — Сьюки Стакхаус.
На них это не произвело впечатления. Но тут мимо прошагал один из вампиров с булавкой, глянул на братьев с плохо скрытым презрением, и в воздухе запахло смертью. Зигеберт и Вайберт смотрели вслед вампиру — это была женщина в деловом костюме, — пока она не свернула за угол. Тогда их внимание вернулось ко мне.
— Королева… занята, — сказал Вайберт. — Когда она хочет, чтобы тебя в ее комнату, тогда свет — он гореть. — Он показал на лампочку в стене справа от двери.
Значит, я застряла здесь на неопределенное время. Пока свет — он гореть.
— А ваши имена что-то значат? Они из… раннего английского? — Голос мне слегка изменил.
— Мы саксонцы. Наш фаддер из Германии ехал в Англию — как ее называют сейчас, — сказал Вайберт. — Мое имя — Светлый Бой.
— А мое — Светлая Победа, — добавил Зигеберт.
Я вспомнила одну историческую передачу. Саксонцы в конце концов стали англосаксами, а потом их завоевали норманны.
— И вас воспитали воинами, — сказала я с умным видом.
Они переглянулись.
— Другого не было, — сказал Зигеберт. Когда он говорил, у него дергался кончик шрама, и я старалась не приглядываться. — Мы — сыновья вождя воинов.
Я могла бы сто вопросов им задать об их жизни, когда они были людьми, но посреди офисного здания глубокой ночью — это не казалось подходящим местом и временем.
— А как вы стали вампирами? — спросила я. — Или это щекотливый вопрос? Если да, то не надо — не хочу никому наступать на любимые мозоли…
Зигеберт опустил глаза и посмотрел на ноги — до меня дошло, что разговорная речь не стала его сильной стороной.
— Та женщина… очень красивая… в ночь перед битвой приходила к нам, — ответил Вайберт, запинаясь. — Говорить… мы быть сильнее, если она нас… заберет.
Они посмотрели на меня вопросительно, и я кивнула, показывая, что поняла: Вайберт говорит, что женщина-вампир хотела заполучить их в свою постель. Или они уже понимали, что она хочет их крови? Трудно сказать. Только ясно, что это был очень амбициозный вампир — чтобы взять этих двоих одновременно.
— Она не говорила, что после мы будем драться только ночью. — Зигеберт пожал плечами, показывая, что тогда не понял этой уловки. — Мы не задали много вопросов. Мы очень хотели!
И он улыбнулся. Ничего нет страшнее, чем вампир, у которого остались только клыки. Может, у Зигеберта есть еще зубы в глубине рта, но мне при моем росте их не видно. Вот Честер с его полным набором зубов, пусть и кривых, выглядел блестяще по сравнению с этим.
— Наверное, очень давно это было, — сказала я, потому что ничего другого не могла придумать. — А давно вы работаете на королеву?
Зигеберт и Вайберт переглянулись.
— С той ночи, — ответил Вайберт, удивившись, что я не поняла. — Мы принадлежим ей.
Мое уважение к королеве — да, пожалуй, и страх перед ней, — еще выросли. София-Анна — если это ее настоящее имя, — смело и стратегически правильно строит свою карьеру предводительницы вампиров. Она обращает их и привязывает к себе связью, о которой… тот, чье имя я не хочу говорить даже про себя, говорил, что она для вампира сильнее любой другой.
Но тут, к моему облегчению, лампа на стене загорелась зеленым.
— Иди, — велел Зигеберт и распахнул тяжелую дверь. Они с Вайбертом одинаково кивнули мне на прощанье, и я переступила порог, шагнув в комнату, похожую на кабинет любого руководителя компании.
София-Анна Леклерк, королева Луизианы, а с ней еще какой-то вампир сидели за круглым столом, заваленным бумагами. Я уже однажды видела королеву — когда она приезжала ко мне домой сообщить о смерти Хедли. Я тогда не заметила, насколько она была молода, когда умерла — не старше лет пятнадцати. Элегантная женщина, дюйма на четыре ниже меня с моими пятью футами шестью дюймами, и вылизанная до самых ресничек. Косметика, платье, волосы, чулки, украшения — все самое лучшее.