– Ева, ты не должна бояться нас, – сказал он.
Он говорил медленно и осторожно, проникновенным, заботливым голосом, как тогда с Ангелиной. Я даже на бледно-зеленое свечение не обратила внимание, наблюдая, как взгляд Евы из загнанного превращается в осмысленно-заинтересованный.
– Мамочка обещала прийти за мной. Она придет. Она всегда приходит, – ответила девочка.
Она не отводила взгляда от лица Тимура, и в ее глазах светилось столько уверенности и надежды, что в мое сердце словно вонзили отравленный кинжал. Боль, зародившаяся в середине груди, предательской, разъедающей спокойствие волной расходилась по венам. Это ведь я виновата. Это я убила Кристину. А она – всего лишь случайная жертва обстоятельств.
Как Лилит жила с тем, что убила тридцать два человека, если я не могу вынести чувства вины за одного? Как мне справиться с этим?
– Твоей мамочке нужно было уйти, но она просила, чтобы мы присмотрели за тобой. Скажи, Ева, к кому мы можем отвезти тебя, чтобы ты могла там подождать, пока не вернется твоя мама?
Тимур врал. Так легко и непринужденно врал. Да. Я бы тоже, наверное, соврала на его месте. Не представляю, как можно сообщить ребенку, что его мама умерла, когда он смотрит с такой надеждой и так верит, что она вернется. Даже мой постоянно не к месту встревающий внутренний голос молчал. И вдруг решение пришло само собой.
– Ева, ты любишь мультики? – я сама не поняла, как заговорила.
– Люблю, – охотно ответила девочка.
– Иди в гостиную. Дядя тебе включит что-нибудь интересное, хорошо? – предложила я.
Ева все еще выжидающе смотрела на Тимура и не двигалась с места. А я подумала, что это будет гораздо сложнее, чем я предполагала.
– Ева, иди. Я сейчас приду, – повторил сказанное мной Тимур.
Девочка послушно встала и вышла из кухни.
– Я оставлю ее себе, – сразу сказала я, словно боясь передумать.
Наверное, если уж сказала вслух, то не смогу взять свои слова обратно. Я на это, по крайней мере, надеялась, потому что передумать уже хотелось. Брови Тимура взмыли. Он посмотрел на меня как на умалишенную.
– Ты с ума сошла?
«Наверное. Причем уже давненько», – подумала я про себя, абсолютно согласная с ним.
Вслух же сказала:
– Я теперь ответственна за ее жизнь. Пока попрошу кого-нибудь присмотреть за ней, а когда у меня все наладится, вернусь и заберу ее. Денег на это у меня достаточно.
Видимо, вид у меня был достаточно решительным, потому что Тимур демонстративно скрестил руки на груди. Он заговорил тоном дознавателя на допросе:
– Дело не в деньгах, Камелия. Что ты знаешь о детях?
Честно? Я, по-моему, сама порой вела себя хуже маленького ребенка. Но признаваться в этом – явно не на пользу.
– Ты сам говорил, что если у меня и нет смысла жизни сейчас, то он обязательно появится. Так вот. Он уже есть, – я указала на дверь, за которую вышла Ева.
– Как знаешь, – как-то быстро сдался Тимур. – Но меня не впутывай. Я на такое не подписывался.
Его слова, конечно, совсем не ободряли и не вселяли надежды на то, что я права. Но когда меня заботило мнение окружающих?
– Ладно, – беспечно согласилась я.
Пусть и так. Я уже все решила.
После двух часов мультиков про драконов и викингов Ева уснула прямо у меня на коленях. Тимуру снова позвонили, и он уехал, пообещав вернуться через три часа. Переложив девочку на диван и укрыв ее пледом, я решила выйти подышать ночным воздухом, надеясь, что это немного поможет справиться со все еще мучившей меня похмельной тошнотой. Я открыла входную дверь дома, в домашнем халате и тапочках Тимура, так и не переодевшись после душа. На крыльце стоял Артур – удивленный и даже растерянный. С легкой грустью он взирал на меня с высоты своего немалого роста, наклонив голову влево.
– Я думала, ты не хочешь, чтоб мой новый знакомый знал о тебе, – тихо сказала я.
Получилось неприветливо, – я была сбита с толку столь неожиданным визитом и странной реакцией.
Я прикрыла за собой дверь. Зябко поежилась от порыва ночного ветра, обхватывая себя руками, чтобы хоть как-то сохранить тепло.
– Вижу, ты мне не особо рада, – со своей привычной небрежностью ответил Артур. Он оценивающе окинул взглядом мужской халат и неприятно усмехнулся.
– Почему же. Очень рада, – попыталась улыбнуться я, – ведь, невзирая на то что он не очень хороший человек, то есть вампир, он все-таки помог найти Еву. – Зачем пришел?
– Ты нашла девочку. И почему-то мне кажется, что тебе теперь нужна моя помощь, – теперь его тон звучал еще и злобно.
И говорил он так, словно поливал меня руганью.
– Почему ты злишься? – спросила я напрямую.
Он еще раз презрительно фыркнул, осматривая мой наряд.
– Почему ты так себя ведешь?
– Как? – сначала я не поняла, но до меня быстро дошло, что он имел в виду, и я быстро добавила: – Если ты об этом, – я поправила пояс, затягивая его потуже, – то это еще ничего не значит. Просто мне было не очень хорошо, и…
– И ты решила утешиться в постели первого встречного? – насмешливо закончил за меня Артур.
Вообще-то я хотела объяснить, что мне просто нечего надеть, пока мои вещи сушатся, – но его тон меня окончательно разозлил, поэтому я решила не оправдываться. Да и было бы перед кем! Он мне вообще никто – всего лишь управляющий и друг моего покойного мужа. Не мой друг. И не обязана я ничего объяснять. Ханжа. Как будто я не помню, сколько девиц за вечер меняет он сам.
Я натянула такую же, как у него, маску полного равнодушия и пренебрежения.
– Не твое дело, Артурчик.
Словно отгораживаясь от меня, он скрестил руки на груди, ожидая чего-то. Спрашивать я не собиралась – ему надо, вот пусть и говорит.
– Могу я войти? – не выдержал Артур затянувшейся паузы.
Я не знала, что ответить. Ведь это не мой дом. Не думаю, что Тимур обрадуется, обнаружив незнакомого мужика у себя дома. Или – знакомого? Я растерянно молчала.
Артур тяжело вздохнул, аккуратно отодвинул меня с пути и самостоятельно открыл дверь. Снял ботинки, что меня сильно удивило, – не замечала за ним аккуратности и уважения к чужому имуществу. Вампир прошел в гостиную, где спала Ева. Задержал на ней взгляд, затем вихрем пронесся на второй этаж, также быстро спустился, подошел ко мне вплотную, наклонился к моим волосам и глубоко вдохнул. Я все еще молчала и ошеломленно наблюдала за его странным поведением.
– Прости. Был не прав, – глухо сказал он.
И отошел на два шага назад.
Что?! Артур только что попросил прощения? Теперь происходящее казалось еще более странным. Что это было? Неужели – ревность за покойного Александра?