– С ящика навернулся и впилился в трубу, – вернувшись к друзьям, сообщил Тед. – Зато центаврианскую моль убил, герой. Дэн, а ты-то почему не в курсе? Я думал, вы постоянно на связи.
– Я знал про моль и падение, – возразил навигатор. – Но Ланс сообщил, что труба в порядке.
– А ты только про трубу и спросил?!
– Да, – честно сказал Дэн и, чтобы друзья не сочли его бесчувственной сволочью, пояснил: – К данным о его физическом и техническом состоянии у меня и так постоянный доступ. Повреждения отобразились как незначительные.
– Зато выглядели… брр! – поежилась девушка.
– Не, там реально фигня, – заверил ее Тед, – всего один стрип-шов, а остальное не глубже тех моих царапин. Док сказал, до свадьбы заживет.
Вениамин еще ехидно добавил: «Если колупать не будет», но пилот предпочел это опустить.
– До станции, – уточнил Дэн. – Мягкие ткани восстанавливаются быстро, к тому же Ланс зачем-то включил экстренную регенерацию, как при смертельно опасных травмах. Бессмысленный энергорасход, для такой ерунды хватило бы и текущей.
– Значит, он почему-то считает эту травму опасной. – Полина брезгливо, двумя пальцами подняла за уголок мокрую бирюзовую футболку, брошенную Лансом в раковине, и тяжело вздохнула. – Тед, а он сказал тебе, почему сбежал?
– Да бред какой-то: «Имеется значительный дефект внешности, делающий эксплуатацию некомфортной». Обычные киберотмазки. Хотя… Он же вроде как телохранитель из элитной серии, может, для них смазливая мордашка и имеет значение.
Дэн покачал головой:
– В его программе такого нет. Он скомпилировал ответ из других блоков.
– Стесняется своего вида? – предположила Полина.
Пилот скептически хмыкнул.
– Сломанного носа, когда у него синяки под обоими глазами цвели, он почему-то не стеснялся. А из джунглей вообще грязный как черт вылез, в драной одежде, и ничего. Если б капитан его в душ не отправил, сам бы и не допер. Кстати, – Тед задумчиво поскреб затылок, – от меня он не шарахался, и от дока тоже. Посмотрел исподлобья, ну, как он любит, когда не знает, чего ожидать, че-то там в башке прокрутил и успокоился.
– То есть это только на меня у него такая реакция? – изумилась девушка. – Но почему?!
– Боится, что ты начнешь впихивать ему тройную порцию конфет, «чтобы скорее поправился»? – со смешком предположил Тед.
– Да ладно, я уже два дня ничего ему не впихивала! – Девушка умолчала, что теперь напрямую кидает лакомства в украшающую потолок клавиатуру.
– А жаль, – с непонятной Полине печалью пробормотал Дэн.
– Ну, тогда не знаю, – развел руками пилот. – Видимо, один из его глюков. Ничего, потом разберемся, когда успокоится.
– Ага, потом! – скептически хмыкнула девушка. – Мы у него даже про клеймо выспросить не смогли, а сколько уже времени прошло.
– Смогли, это логотип клуба «Warrior», – огорошил ее Тед. – Низкопробный притон на окраинной планете, Ланс когда-то принадлежал его владельцу.
Полина почувствовала себя вконец раздавленной.
– Не понимаю, – жалобно сказала она. – Ты к нему так несерьезно относишься, вечно поддразниваешь, муштруешь, но тебе он доверяет, а от меня в каюте прячется!
Пилот самодовольно ухмыльнулся.
– Мелкий он еще, чтобы я к нему серьезно относился. Вот когда начнет возмущаться, тогда и повысим его в статусе… с котика до юнги. А сейчас, похоже, ему для душевного равновесия именно это и нужно.
– Что – это? – запуталась Полина.
Тед подбоченился и сиплым голосом прожженного космического волка прорычал:
– Махровая корабельная дедовщина!
* * *
Ланс в единственной уцелевшей майке сидел на койке, обхватив руками колени и уткнувшись в них подбородком. Проклятая программа самосохранения, стремящаяся минимизировать ущерб! Лучше бы предплечье подставил, повреждение было бы серьезнее, зато можно спрятать «кошмар» под длинным рукавом. Мужская часть экипажа ожидаемо не придала травме значения; отец Алины тоже спокойно относился к поврежденному лицу киборга и использовал Ланса для охраны кабинета… Пока туда не заходила дочка. «Фу, па, ну когда Женька уже заберет эту гадость?! – с порога начинала она морщить нос. – Смотреть же противно, выгони его отсюда!» – «Да-да, солнышко… Ланс, выйди и жди меня за дверью!»
Приближалось время ужина. Как-то так сложилось, что Ланс обычно помогал накрывать на стол, с хирургической точностью расставляя тарелки и раскладывая столовые приборы… но сегодня по кухне дежурит Полина. Значит, надо прийти к самому началу, быстренько поесть, стараясь держаться к ней правым боком, и обратно.
А Тед там на симуляторе гоняет, издалека слышно. Только слушать теперь и остается.
Мимо двери прошла… Нет, не прошла, остановилась и постучалась.
– Ланс, открой! Я твою футболку принесла, ты в санузле забыл…
Ланс, поколебавшись, слез с койки и подошел к двери. Раз сама пришла, это ее проблемы. Пусть смотрит. Из каюты его гнать уже некуда.
– Вот, держи. – Девушка действительно уставилась на его лицо, но ожидаемого отвращения, даже первоначального ужаса, в ее глазах не возникло. – Сильно болит?
– Нет.
Футболка была выстиранная, высушенная и отглаженная, еще теплая. Пятна крови исчезли, разве что на рубчике горловины еле заметные разводы остались, но от чего – непонятно.
– Точно? Хочешь, я тебе сюда ужин принесу? Или хотя бы чайку?
Ланс еще раз оценивающе всмотрелся в Полину. Дважды перепроверил данные. Негативная реакция отсутствует.
– Нет.
Киборг натянул футболку прямо на майку, вышел из каюты и целеустремленно направился к шкафчику с посудой.
– Ну и что это было?! – растерянно пробормотала девушка ему вслед.
* * *
Чуть погодя киборги уже вдвоем и с Полиной осмотрели грузовой отсек, но других молей и их кладок не обнаружили.
У капитана отлегло от сердца, однако штатный зоолог вернулась в крайней задумчивости и полезла рыться в справочниках.
– Странно, – сказала Полина, убедившись, что память ее не подводит. – У центаврианской моли очень короткий жизненный цикл, если бы она залетела к нам на предыдущей станции, то сейчас тут бы уже целое облако порхало.
– А сколько она живет?
– В благоприятных условиях – сорок восемь часов. Но взрослая особь, в отличие от обычной моли, продолжает активно питаться и запрограммирована на три кладки – пока не отложит, не сдохнет. Если пищи достаточно, формирование яиц идет быстро, буквально за пять-шесть часов, если нет – приостанавливается, и голодная моль может рыскать в ее поисках до года. В грузовом отсеке еды для нее было полно, хотя бы та биоразлагаемая леразийская упаковка, моль тоже не прочь ее разложить.