– Угу, еще старый, страшный… – напомнил эррисар, а я, возмущенно засопев, буркнула:
– В зеркало себя видел? Огромный медведь с жуткими глазами и каменной физиономией. Еще и виски бритые, одежда странная… чего ты от меня ждал? С непривычки немудрено испугаться.
– Привыкла?
– В процессе.
– И как теперь? Все еще не нравлюсь? – спросил Варг вроде бы равнодушно, но я почувствовала, как напряглось его тело.
– Нравишься, – призналась со вздохом. – Но иногда так бесишь, что убить готова!
Муж рассмеялся, как мне показалось, с облегчением. И я тоже улыбнулась, прикрыв отяжелевшие веки. Хотела узнать, куда летим, и попросить его устроить экскурсию по ночному городу, раз все равно гуляем, но было так лень, что я ничего не сказала, только подумала. С этими мыслями и провалилась в сон, ощутив, перед тем как уплыть в страну грез, легкий поцелуй на своем виске. Или мне просто хотелось, чтобы он был, оттого и приснилось?
Той же ночью…
Обогнув группу зачарованных левиафанов, Варг опустил руку в пристегнутую к седлу сумку и закрыл миниатюрную шкатулку, из которой лились усиленные магией звуки, умиротворяюще действующие на морских змей, после чего задумчиво посмотрел на силуэт острова с маяком и, вздохнув, развернул виверну в сторону Рассветного. Не созрела еще его взбалмошная Белоснежка для встречи со скрилами, которых он, к собственному удивлению, уже был готов ей показать. Даже неосознанно направил виверну к нужному месту, но вовремя сообразил, что делать там пока нечего. Пригревшаяся в объятиях мужа девушка спала и, судя по легкой улыбке, витавшей на ее губах, видела сладкие сны. Немного поразмыслив, эррисар добавил к естественной усталости, сморившей жену, немного сонных чар, чтобы она ненароком не очнулась и не вляпалась куда-нибудь еще. Пусть отдыхает. День был тяжелый, ночь… хм… незабываемая.
Последняя мысль вызвала у мужчины рваный смешок. Будет, что детям потом рассказывать: как папа сбежавшую маму после свадьбы ловил. А Снежка продолжала тихо посапывать, доверчиво прильнув к мужской груди, и Варг, сам того не замечая, поглаживал ее по волосам, плечам, спине, прижимая все сильнее. Хрупкая, легкая, наивная девочка с непокорным характером. А ведь она его удивила сегодня. Не тем, что пробила магическую защиту, которую он, предчувствуя гнев жены, активировал, когда покинул ее спальню. Хотя и этим тоже. Но больше всего ему понравилось, что девушка не отправилась к гостям демонстрировать семейные проблемы. Обиженный ребенок, коим она казалась порой, именно так бы и поступил, пойдя на поводу у собственного эгоизма. А его Белоснежка улетела подальше от обитаемых островов и охочих до сплетен людей, не понимая, что море может быть очень опасным.
Все же стоило ей рассказать о местной жизни больше. Но в предсвадебной суете как-то не нашлось времени, чтобы объяснить невесте, почему нельзя носиться сломя голову на летающей доске по окрестностям. Эррисар, привычный к реалиям Рассветного края, просто упустил этот момент, посчитав, что его запрета на полеты будет достаточно, чтобы девушка отказалась от необдуманных поступков. Любой маг света так бы и поступил, да и большинство снежных – тоже. Но леди Дигрэ… хотя теперь уже леди Лиам с головой дружила не всегда. А он, дурак, еще и масла в огонь подлил, разозлив супругу перед уходом. Права она – сам во всем виноват. Не следовало давить, требуя немедленных решений. И уж тем паче не стоило поминать любовниц, которые для маленькой собственницы были все равно, что красная тряпка для быка.
Мысль о том, что молодая жена его ревнует, вызвала улыбку. Наверняка идиотскую и совсем не подходящую эррисару, но… в сумерках ведь никто не видит. В отличие от Снежаны, Варг насчет своих бывших пассий был совершенно спокоен. После первой любви, оставившей рваную рану в душе мужчины, он зарекся подпускать женщин слишком близко, разве что эта женщина – друг, как Эннарин, которой милорд доверял почти как Ингольву и отцу. С любовницами же отношения у него были совсем иными. Он навещал их несколько вечеров в неделю, дарил подарки, приятно проводил время, справлялся, не надо ли чем помочь, и уходил в свою «берлогу», где, кроме него, проживали лишь две служанки-гомункулы, да на пару-тройку часов приходила пожилая кухарка. Еще периодически заглядывали мама с Уной, вызвавшейся вести хозяйство в доме деверя, и брат с отцом.
Близняшек, которых эррисар перекупил у бродячего цирка, где две невероятно гибкие сестренки выполняли акробатические номера на радость публике, все устраивало. Его светлость обеспечил их собственным домом и небольшой долей на жемчужных плантациях, взамен же ожидал верности, ибо делить свое с кем-то не любил так же, как и Снежка. Циркачки не подвели, и часы, которые они проводили втроем, были весьма насыщенными и, безусловно, полезными для здоровья. Но, как верно прозвала сестриц Камелия, они, пусть это и грубо звучит, являлись для любовника «постельными куклами», с которыми было приятно иногда делить постель… и только. Впрочем, девушек это ничуть не смущало. В чем они не раз уверяли своего покровителя.
С теткой Уны ситуация сложилась другая. Рано овдовевшая молодая женщина была достаточно обеспечена, поэтому содержание ей не требовалось, а связь с сильным мужчиной, имеющим власть, – да, чтобы была достойная защита от претендентов на руку, сердце и имущество богатой вдовы. На этом они с Варгом и сошлись. По крайней мере, он так считал. С Камелией мужчина тоже был предельно честен с самого начала, но она, судя по высказанному вчера, рассчитывала на большее. Вернее, не так. Камелия не хотела перемен, которые пришли вместе с вынужденной женитьбой удобного во всех смыслах любовника. И в стремлении удержать былые позиции начала нести всякий бред про любовь, доверие и прочие вещи, забыв о том, что эррисар сознательно не допускал их в отношениях с женщинами, с которыми спал. Он для того трех любовниц и завел, чтобы ни одна не возомнила себя единственной. Все, что требовалось от них мужчине, – это физическая близость, позволявшая снять напряжение. В жизнь же свою, как и в дом, он старался никого не пускать.
Хотя Камелия, пользуясь родственными связями, в последнее время приходила в компании Уны, а иногда и на семейных ужинах присутствовала, где пыталась покорить придирчивую Ванду и очаровать всех остальных. Ей уже исполнилось тридцать, и она подумывала о ребенке, это в принципе устраивало и Варга, считавшего, что если заводить наследника, то лучше от леди света, чем от сумасбродных акробаток, поэтому он и позволял любовнице ее редкие визиты на свою территорию, но только в качестве гостьи.
Камелия ему нравилась своей рассудительностью и спокойствием, отсутствием ревности и ненавязчивостью. Хорошая женщина… была. То ли племянница, чей стервозный характер знал весь Рассветный, так на родственницу повлияла, то ли ей просто не хотелось лишаться привычного уклада, как знать. Но ночной разговор, во время которого Варг четко объяснил бывшей пассии, что их отношения закончены, получился весьма неприятным. Рыжеволосая леди пыталась донести до эррисара, что только с ней он будет счастлив, а не с малолеткой из чужого крыла, и все это слишком уж напоминало истерику, пробуждавшую в мужчине глухое раздражение.