По мере ослабления Советского Союза и его окончательного распада отказ Горбачева санкционировать переход контроля над Нагорным Карабахом от Азербайджана к Армении стал значить все меньше и меньше. После того как Армения и Азербайджан стали независимыми государствами, трения между ними только нарастали. В столкновениях гибли и те, и те: армяне гибли в Азербайджане, азербайджанцы — в Армении. Зимой 1992 года, примерно в то же время, когда разразилась война на Балканах, Армения вторглась в Нагорный Карабах. Две вновь образованные независимые страны, напичканные советским оружием, оказались в состоянии войны друг с другом. Более 800 000 азербайджанцев и около 250 000 армян стали беженцами. Приблизительно 30 000 азербайджанцев и 6000 армян погибли. Война была остановлена в 1994 году, но проблема, ее вызвавшая, решена не была. Конфликт продолжает тлеть, раны — гноиться. По обе стороны границы работают снайперы, резолюции ООН игнорируются обеими сторонами.
Когда я впервые посетил Азербайджан через более чем десять лет после окончания войны, меня приветствовал правительственный чиновник. Он немедленно отвез меня к мемориалу памяти о тех, кто отдал свою жизнь за независимый Азербайджан, где я должен был возложить цветы. Группа телевизионных репортеров со своими камерами ожидали своей очереди, чтобы взять у меня интервью. Первый заданный мне вопрос был о моей позиции по нагорно-карабахскому конфликту. Это была моя первая поездка в страну, и я, конечно, был осведомлен об этой проблеме, но не имел представления о том, какие страсти она все еще вызывает. Очень трудно это почувствовать до тех пор, пока не побываешь на месте. Я ответил уклончиво, но согласился, что резолюцию ООН следует соблюдать. Я совершенно искренне удивился, почему там для кого-то важно мое мнение по этому вопросу.
То интервью, а также другие, последовавшие за ним, были размещены в Интернете. На меня немедленно набросились армяне, обвинив в том, что азербайджанцы мне заплатили за то, что я в первую очередь посетил Азербайджан, а также сказал теплые слова о Баку, который на самом деле является очень привлекательным городом. Все мои заявления трактовались однозначно: меня купили азербайджанцы. В общем, обе стороны требовали решения их собственных проблем от Соединенных Штатов, хотя, в конце концов, никто кроме них и за них эту проблему решить никогда не сможет.
Очень легко со стороны воспринимать различные политические страсти, охватывающие других, как нечто иррациональное и вводящее всех в заблуждение. Мы полностью проникаемся своими собственными привязанностями, своей любовью, своей ненавистью. Мы воспринимаем свои чувства абсолютно серьезно. Но зачастую, когда мы сталкиваемся с проявлением точно таких же чувств со стороны других людей и целых народов, нам кажется, что они — эти проявления — носят легковесный и даже патологический характер. На самом деле у всех нас есть своя память. Практически все народы планеты Земля, за исключением, может быть, самых-самых в данный момент мощных, чувствуют себя жертвами какой-либо несправедливости. Это верно для Балкан, это безусловно верно для Кавказа. Неумение понять и осознать глубинные чувства других народов может привести к фатальным политическим ошибкам. Человеческой натуре зачастую свойственно рассматривать нечто очень важное для другого человека как дурь и блажь. На Кавказе я научился понимать, что значит историческая память народа и его пассионарность. Кстати, замечу, что азербайджанцы мне так и не заплатили…
Выводы
На Балканах и на Кавказе открыто проигнорировали благостные разговоры о новой Европе. Войны в этих регионах, включая российско-грузинское столкновение в 2008 году, разразились как раз в то время, когда Европейский Союз оформлял свое появление и существование. Страсти, которые правили Европой до 1945 года, вырвались наружу, пусть и не в самом Евросоюзе, но в Европе, а в случае Балкан даже на Европейском полуострове.
Некоторые европейцы не посчитали себя в какой-либо мере причастными к этим конфликтам, рассматривая Балканы как примитивную и отсталую часть Европы, а Кавказ — как не Европу вовсе. Тем не менее примитивна эта часть или нет, никогда не следует забывать, что именно на Балканах началась Первая мировая война, а Северный Кавказ, Чечня и Дагестан являются ареной, на которой Россия борется с исламистами. Чтобы стало возможным оградить Европу от влияния этих конфликтов, требуется постоянное переосмысление того, что же есть современная Европа. Необходимо признать, что войны в Европе не закончились с распадом Советского Союза и созданием Союза Европейского.
Надо одновременно видеть и признать, что никаких войн на территории Евросоюза не было. Это может быть достаточно серьезным аргументом за то, что ЕС способен успешно управлять внутриевропейскими конфликтами и не допускать их перехода в неприемлемую фазу. Но это ведет к следующему вопросу: а что будет, если по какой-то причине проект Европейского Союза окажется неудачным, сам Союз фрагментируется или просто перестанет эффективно справляться с вызовами времени? Если ЕС является структурой, которая обеспечивает мирное существование Европы, то что может случиться при разрушении этой структуры? Что будет сдерживать Европу?
Я попытался доказать, что Евросоюз стоит перед лицом кризиса, справиться с которым нелегко. ЕС продемонстрировал уже достаточно много провалов, вопрос заключается в том, сможет ли он найти новый баланс внутри себя. Я утверждаю, что не сможет, потому что его проблемы носят структурный характер, ведущий к постоянным сбоям, а может быть, и к провалу. Если правдой является то, что европейская интеграция привела к «отмене» всех конфликтов и без нее конфликты наподобие балканских и кавказских вернутся, тогда Европу ждет такое будущее, которое серьезно отличается от того, что большинство европейцев видит в настоящий момент.
Так как это является моим утверждением, то следующим делом будет дан анализ всевозможных «горячих» точек. У Европы много старых традиций. Одна из них — постоянное возрождение конфликтов в ее некоторых географических точках.
Основным европейским вопросом на сегодня снова является вопрос германский: чего эта страна хочет, чего боится, что будет и чего не будет делать. Германскому вопросу уже очень много лет, и он, как правило, идет рука об руку с самым древним вопросом: когда в Европе начнется следующая война и где будут поля ее основных сражений? После объединения всех мелких германских государств в единую империю случился пресловутый период длиной в 31 год. Потом на протяжении 45 лет Германия была разделена и в Европе царил мир. В настоящее время Германия вновь едина и является, без сомнения, самым сильным европейским государством. Если проект Европейского Союза окончится неудачей, общеевропейские структуры развалятся, то тогда во весь рост встанет вопрос, вернется ли Европа, которая уже несколько раз в прошлом губила сама себя, к своей «доевросоюзной» структуре.
В 1945 году существовало всеобщее убеждение, что с Германией как великой глобальной силой покончено раз и навсегда. Страна, однако, возродилась как лидер на Европейском полуострове. В некоторых отношениях можно сказать, что Германия занимает доминирующие позиции. Что это означает для Европы и всего мира? Разумеется, сегодняшняя Германия никоим образом не походит на Германию Адольфа Гитлера. У страны весьма небольшая армия, в обществе преобладает уверенность в незыблемости конституционных и демократических принципов. Эти принципы господствуют и в умах современных немцев. Но это все не должно заслонять объективный факт того, что Германия является наиболее могущественной страной Европы, решения и действия которой оказывают колоссальное влияние на жизнь Европейского полуострова и даже за его пределами; влияние, не сравнимое по масштабу с влиянием любой другой европейской страны.